— Ты уже сделал мне больно, Глеб, — тихо промолвила, ощущая привкус соли на губах. Это мои иссушенные на них слезы. Пронзительный серый взгляд околдовывал мгновенно, но я отдавала себе отчет в том, что могла натворить, если так и останусь в объятиях мужчины, которого любила и люблю до сих пор. Вот как вырвать его из своего сердца? Как заставить себя забыть Глеба? Перестать быть зависимой от него… от его взгляда и прикосновений… от его крепкого тела…
— Кира, я хочу всё исправить, — отчаяние в его тоне голоса меня насторожило. — Ты не представляешь, как сильно я скучал по тебе, пряник…
— Отпусти меня! — закричала, вырвавшись из ослабившей хватки Стацкого. Отшатнулась назад, обнимая саму себя. Пелена прошлого нахлынула с лихвой, затягивая в водоворот прекрасных мгновений и событий, что происходили в наших отношениях с Глебом. — Я так больше не могу, — прохрипела, сокрушаясь от безысходности. — Уходи к Нине, Глеб. Тебя ждет твоя жена, черт возьми. Зачем? Зачем ты все усложняешь, боже, — я отвернулась от Стацкого и рванула в свою комнату.
Выражение лица Глеба было непроницаемым, либо я просто разучилась видеть все его внутренние переживания. Мы стали чужими, но продолжали хвататься за общую ниточку, когда-то связывающую нас обоих по рукам и ногам. Он тоже последовал за мной, и, сунув руки в карманы, следил за моими резкими движениями. Я надела спортивные штаны и футболку поверх красивого белья. Распустила волосы и встряхнула их, растрепав к чертям прическу, а потом сделала хвост. Все это время мы молчали, но не спускали друг с друга глаз.
— Ты стала другой, — заметил Глеб, облокотившись плечом о дверной косяк.
Я встала в позу, уперев руки в бока.
— Конечно, изменилась. Ты тоже стал другим. Знаешь ли, полтора года прошли, не как три дня, — съязвила я, совершенно не желая окунаться в воспоминания. Я замешкалась, никак не решаясь задать главный, волнующий меня вопрос, но слова полетели вперед моих мыслей: — Почему ты не нашел причину, чтобы не появляться на моей свадьбе?
Стацкий хмыкнул и отвел взгляд в сторону.
— Глеб! — зло окликнула его. — Ты, кажется, хотел поговорить со мной – так вот: это тот самый гребучий случай, — ярость во мне вскипала.
— Потому что я не мог допустить, чтобы ты вышла замуж за Петрова, — громоподобно заявил, оставив меня совсем лишенной дара речи. Я ахнула, обалдев от поступка Глеба. Когда Стацкий снова посмотрел на меня, я не могла понять, что его больше волновало: что я была к нему холодна, или, что он теперь сомневался в своих «благих» намерениях. — Ты его совсем не знаешь, Кира. Это не тот мужчина, с которым тебе следовало вообще связываться.
— Да?! — воскликнула я. — Ты сейчас серьезно? Глеб, послушай меня – это моя жизнь, и я буду делать с ней все что угодно. Ты мне – никто! Никто! — конечно, я мысленно ругала себя за столь едкие фразочки, но, когда человек находился в неописуемом гневе, и не такое ляпнул бы, чтобы уколоть, да побольнее.
4. ГЛАВА 4. Кира
ГЛАВА 4. Кира
Стацкий отпрянул от косяка и в три шага преодолел расстояние между нами. Не ожидав его резкого порыва, я попятилась назад и ногами уперлась о душку кровати – дальше идти было некуда, я снова оказалась в плену Глеба. Остановившись рядом со мной, Стацкий напрягся, и я видела, как на его скулах струнами гуляли желваки. Мы сверлили друг друга взглядом, безмолвно сражаясь с соблазном. Как бы я хотела его ненавидеть прямо сейчас, кричать на него и прогонять, но моя душа требовала совсем другого – объятий, ласк и нежности, которые только мог мне подарить бывший мужчина. И это отчаяние нещадно убивало меня, бесконечно напоминая, что Глеб – муж моей сестры.
