Да и не хотел я ещё эту мороку на себя взваливать. Иначе отсюда вообще не выберусь. И так отец полностью все дела по своему заводу на меня повесил. Хотя там я, если честно, уже более-менее втянулся, разобрался что к чему. Он почти и не вмешивался, только интересовался, как и что. Но всё равно мне было скучно, и увязать во всё это ещё глубже я не хотел.
– Ну раз говоришь, что шняга, закрываем вопрос, – согласился отец.
И слава богу.
***
На другой день отцовский зам, ну теперь уже мой, снова наседал на меня.
– Тимур Сергеевич, зря вы так отметаете это предложение. Это сейчас завод убыточный, но надо смотреть на перспективу. Производство наладить и всё… Сейчас я наглядно покажу, как можно…
Он выхватил из папки какую-то бумагу, взглянул – нужная или нет, и принялся судорожно чертить с обратной стороны не то схемы, не то диаграммы.
– Этот вопрос уже закрыт. Займитесь делом, – резко оборвал его я, сдерживая растущее раздражение. Плешь он уже проел с этим заводом.
– Но… – начал было зам, но взглянул на меня и тут же осекся, кивнул и мигом убрался вон. Даже свои каракули забыл на столе.
Я взял его писанину, повертел в руке. Что он там хотел изобразить – было непонятно, ну а с обратной стороны оказалось просто какое-то производственное письмо. Причем не нам и не от нас. Я уже хотел смять листок и отправить в корзину, как случайно взгляд зацепился за имя исполнителя: Филатова М.В. А ниже номер телефона.
Сердце коротко дернулось. В груди противно потянуло. Несколько секунд я тупо смотрел на этот листок, потом отложил его. Да фигня какая-то! Мало ли Филатовых М.В. Почему сразу она? Да даже если она, какая мне разница? Вообще никакой. Всё уже давно в прошлом. Умерло и остыло. Я уж и не вспоминал её сто лет.
И тут же память подгадила: да вот недавно, в мае, когда праздновали мое двадцатипятилетие, я надрался как сволочь, а на другой день меня все спрашивали, кто такая Марина. Угу, ещё про Юльку вспомни. Как дико меня заводило, когда она сделала такую же прическу, как у неё. Как я тогда разворачивал её к себе спиной, чтоб лица не видеть, и с остервенением трахал. А потом она подстриглась, перекрасилась, и сразу как отрубило.
Всё равно. Это когда было-то! А сейчас даже знать ничего не хочу…
Но письмо я прочитал. Обычное уведомление об увольнении сотрудника, между прочим, из этого полудохлого завода.
Да и плевать! Я сунул письмо в лоток. Потом снова достал, позвал зама.
– Откуда это у вас?
Он пожал плечами.
– Случайно, видать, прихватил вместе с другими бумагами, когда туда ездил. А что-то не так? – сразу занервничал он.
– Да всё, идите, – отмахнулся я.
В кабинете стало душно. Я распустил галстук и ворот рубашки. Сердце за ребрами частило и металось как оса в банке. Дурость, конечно. Но... узнать бы, она это или не она?
Ой да на черта мне это узнавать?!
Я встал из-за стола, прошелся туда-обратно по кабинету. Налил в стакан воды, выпил. Потом снова уселся в кресло, набрал указанный в письме номер. Всего лишь узнаю, чтобы не маяться, и всё.
Выждал два гудка, а потом на том конце раздался голос, который я узнал в ту же секунду.
Она…
***
Спустя неделю
– А здесь, Тимур Сергеевич, у нас бухгалтерия, – начальник отдела кадров, мужик сильно за полтинник, распахнул передо мной очередную дверь.
Это я пожелал, чтобы он устроил мне здесь небольшую экскурсию, показал, кто где сидит, познакомил меня с работниками, а работников – со мной, своим новым хозяином.
