Крылов ещё раз внимательно вгляделся в лик Вовочки. Было совершенно непонятно, к чему тут можно придраться? Может, Вовочка перестарался и капитан решил, что это уже не выполнение требований Устава, а издевательство над ним?
Капитан с очень строгим лицом ещё сделал круг возле «Центнера». Когда он снова встал перед ним, Вовочка был бордовее свеклы. Глаза его растерянно и горестно моргали.
Крылов медленно стал поднимать вверх руку, и ухватил что-то невидимое на Вовочкином подбородке, и с негодованием гаркнул:
– Это что у Вас такое? Борода? – и дёрнул руку вниз, выдёргивая невидимый волос.
– Я ещё вообще не бреюсь! – пролепетал Вовочка плачущим голосом.
– Выговор! – рявкнул капитан. – Устранить!
Мы пригляделись внимательнее – на розово-поросячьем личике Вовочки, покрытом лёгким пушком, на самом подбородке рос и курчавился единственный длинный волос.
С тех пор частенько шутили над Вовочкой. Кто-нибудь, подходя, подносил руку к его подбородку, и грозным голосом капитана Крылова спрашивал: «Это что у Вас такое? Борода!»
Летом после третьего курса нашего энергетического института, отправили нас на производственную практику. Чтобы студенты познали, что такое реальное производство и познакомились поближе с гегемоном – рабочим классом, которым многим из нас по окончании учёбы предстояло руководить.
Нашу группу распределили на Ховринскую ТЭЦ на северной окраине Москвы у кольцевой дороги. Электростанция эта была самой большой в городе, и нам предстояло участвовать в ремонте её крупногабаритного оборудования.
Чтобы ближе и теснее познакомиться с реальным пролетарским трудом, нас прикрепили по одному – по двое к рабочим бригадам. Бригады эти ремонтировали воздухонагреватели – огромные, с дом размером железные бочки, которые вращались редуктором размером с легковой автомобиль. Нам предстояло разобрать эти редукторы, заменить изношенные, натруженные огромные шестерни и подшипники. Слить несколько бочек черного отработанного масла и залить новое. И потом собрать это всё вновь. Делалось это с помощью гигантских ключей, ломов и грузоподъёмных механизмов, поскольку даже самые мелкие детали руками не поднять. Реальная работа. Понятная и нужная.
Приняли нас в рабочих бригадах очень хорошо. Во-первых, мы им реально помогали, не влезая при этом в их премию, да и просто отношения были вполне тёплые, человеческие, особенно к молодёжи – то есть к нам.
Рабочее пространство у нас было весьма некомфортное. Сверху над нами размещались те самые огромные воздухонагреватели, а слева и справа – работающее оборудование соседних энергоблоков, от которого шёл жар, который добавлял тепла и так уже жаркому лету. Всё это гремело и вибрировало огромной мощью. Наше рабочее пространство имело плюс в том, что там можно было стоять не сгибаясь. Но минус, что всё оно – и металлические полы и потолок, и железные корпуса оборудования вокруг – всё было покрыто толстым слоем чёрной копоти, обильно пропитанной машинным маслом.
Реальное производство, реальные условия труда. Узнать по-жизни полезно. Комбинезоны, ботинки и шлемы нам выдали, а руки и помыть можно.
В бригаду, которая трудилась рядом с нами, попал наш студент Андрюша Богданов. Рафинированный мальчик из хорошей семьи – типичен был учебный путь его – испанская спецшкола, уроки фортепиано, хороший институт. Очень высокий и худой, с длинными пальцами музыканта.
