(не) обещаю, что будет красиво. Покаяние - страница 13

- Откуда? Откуда они? – разглядывая снова и снова фотографии, что явно являлись ретушированными копиями, задавала вопросы женщины, - я думала, они безвозвратно утеряны. Мамочка, - рыдая в голос, голосила она, - моя любимая мама, - гладя одну из фотографий, где рядом с ней стояла симпатичная женщина, причитала Нина.

Женщина была так увлечена процессом освоения нового-старого пространства и рыданиями, что не заметила или просто не обращала внимание на методичный стук в дверь и мужской голос за ней, который очень просил ее впустить. Мужчина кричал, что ему надо ей передать важную информацию, но девушка не реагировала на крики за дверью. Из-за добротности конструкции шум был очень приглушенным, и вполне возможно, за собственными мыслями и рыданиями, она просто его не слышала. Мужчина стучал недолго. Очень скоро звуки совсем стихли.

Нина так и продолжала сидеть в гостиной, разглядывая свою находку. Она то сильнее плакала, то мило улыбалась в ответ на улыбки людей, что смотрели на нее с глянцевой бумаги в рамочке. Сколько она так просидела, не известно. Рыдания затихли, слезы высохли. Она медленно поднялась на ноги и чуть-чуть размялась. Подняла с пола рамки с фотографиями и принялась их расставлять по местам. Ставя на полку последнюю, она остановилась. Быстро распечатала рамку, вытащив из нее фотографию, на которой она была в окружении своих родителей, опустевшую конструкцию она вернула на полку, положив вниз лицевой стороной, а фотографию торопливо положила к себе в сумку.

Оглядываясь и стараясь приметить еще хоть что-то, что могло ее заинтересовать, Нина продвигалась в сторону спальни. Женщина шла решительно, но в то же время осторожно. В комнате, в которую ей и так было сложно зайти, ждал очередной сюрприз. Над кроватью, которая, как и мебель в гостиной была той же самой, висел огромный портрет Нины. На нем она была в легком сарафане, который ей купила когда-то мать, и в котором она ходила с Игорем по магазинам. Фотография была явно увеличенной, и издалека она еще смотрелась, а вот при детальном рассмотрении была размытой. На фото Нине было шестнадцать лет. Она еще не успела испытать страшную боль потери. Она еще не жила в детском доме, не выгрызала свою квартиру из цепких лап администрации этого заведения. Она еще не была обманута любимым мужчиной. Девушка со стены улыбалась задорно и чисто, она была счастлива. Она была, как лучик весеннего солнца, как летний цветущий луг. От нее исходила легкость, тепло, красота и очарование наивности. Всматриваясь в свой же портрет, Нина подошла ближе. Она прошлась рукой по чистому покрывалу. Села на кровать, не переставая смотреть себе же в глаза. Потом резко упала и раскинула руки в форме звезды и стала смотреть в потолок. По вискам с глаз стекали слезы, утопая в пшеничных густых волосах, раскиданных по покрывалу. Глаза были неподвижны, а уголки губ застыли в измученной улыбке. Нина лежала на кровати и тихо плакала. Скорее всего, в ее голове крутились мысли. Но она не произнесла ни слова. Просто тихо плакала, глядя в потолок. С окна светило летнее жгучее солнце, грея ее коленки, но женщина не придавала этому никакого значения.

Полежав так достаточно долго, она встала и поплелась в ванную комнату, чтобы умыться. Там также было все без изменений. Она обдала свое лицо ледяной водой, и когда подняла глаза, то наткнулась на одинокую зубную щетку. Присмотревшись к своей находке, она стала изучать пространство и отметила про себя, что кругом были только мужские вещи. Гель для душа с ароматом хвои, мужской шампунь, пена для бритья, бритвенный станок, гель после бритья, мужской дезодорант – все говорило о том, что вещи принадлежат мужчине. Исследовав все полки и шкафчики, Нина не нашла ни одного напоминания о присутствии тут женщины. Удивившись своим умозаключениям, женщина решила наведаться в гардеробную. Там были развешены дорогие мужские костюмы, рубашки, сложены боксеры и другие вещи. В воздухе витал аромат дорогого одеколона. Нина невольно втянула запах, и было видно, как ее тело покрылось крупными мурашками. Она обхватила себя руками и замерла. Вещи, что предстали ее взору, были явно не двадцати летней давности, судя по фасону и их лощеному виду, они были новые.