– Захотелось поржать? – спросил я. – Поржали?.. Утверждаем!
Впоследствии не раз, подавая информацию для афиши, я вынужден был отвечать на вопрос: «Почему квартет, если вас пятеро?». Всякий раз я на полном серьезе объяснял, что бьют только четверо: один по барабанам, трое по струнам, а пятый, клавишник, не бьет, а только нажимает. После такого моего объяснения до вопроса «что такое МЯМЛО?» дело, как правило, не доходило. Впрочем, однажды дошло. И, объясняя, почему имя Илья представлено в аббревиатуре буквой «Л», я сказал, что для настройки клавишник дает всем остальным ноту «ля». Вопроса «ну, и что?» не последовало – прискрипавшийся решил, что лучше отскрипаться…
Творческий процесс…
Творческий процесс – в разгаре… Отточив «Easy street» и «Крепче держись в седле», мы отдыхаем…
– …Значит так, – объясняет Мэтью «Яну» сюжет недавно просмотренного фильма… – Одна звездюля влюбилась в хрюя, а он взял и выимел ее…
Если она немедленно не прекратит краснеть, ус отклеится, – помнится, подумал я, кляня себя на чем свет за эту нашу гендерную затею.
– По местам! – не давая шансов никаким больше сюжетам, скомандовал я. – Три вещи в нашем активе есть, уже неплохо. Нужен хит. Идеи?.. «Алконавта Моню» забываем раз навсегда… – прибавил я для ясности. – Нужен хит всех времен и народов! Чтоб до печенок забирало. Начинаем, естественно, с «Феличиты». Потом – сразу хит! Потом, на волне, – «Easy street» и «Крепче держись». В пятницу нам выделяют полчаса. В дискотеке «Время». На Тракторном.
– На полчаса нужно минимум пять вещей, – заметил Олик, понятно на что намекая.
– После «Алконавта Мони» наше «Время» накроется медным тазом, – пояснил я.
– Наше время… и… стекло… – задумчиво протянул Мэтью.
– Короче, думаем вместе над хитом.
– И думать нечего, – дал ноту «ля» клавишник. – Пинк Флойд «Мани».
– Мани… Где вы, мани?.. – пропел Олик.
– Тани, Кати, Вали, Гали, Ани… – подхватил Мэтью.
***
Дискотека «Время» – не концертный зал. Слегка возвышающаяся эстрада над прячущимся в тени компактным танц-полом. Подключаясь, настраиваясь, мандражируем: в этом камерном интерьере каждый наш промах будет отмечен, на акустике зала не выплывешь.
Костюм пингвина давным-давно сдан назад в гардеробную парка Горького – аренда неприподъемна. В связи с чем и от черноморской войлочной шляпы тортиллы пришлось отказаться. Подгримировались по максимуму под Аль Бано и Ромину («Ян» наотрез отказался избавляться от усиков), и – всё.
И – вперед! (На этот раз без басиста: клавиши, гитара, ударные)…
Пока народ по окончании бурно приветствует новоявленный кавер-коллектив… переодеваюсь… загороженный Мэтью и Оликом, меняю Роминовское «декольте» на норму…
Ну, что?.. Покатили?!
…Вступаю на басу, ожидая Оликового вокала:
Мани! Где вы, Мани?!
Тани, Кати, Вали, Гали, Ани?!
Мани! Здрасьте, Мани!
How do you do? Айда с нами!
Айда посидим,
Потолкуем, поглядим,
Может, что и захотим…
Вступает свободный от своей ритм-гитары «Ян»: дзинь-дзинь-бутылки, печатная машинка, комканье магнитофонной ленты в микрофон…
Маня, ты сыграй им.
Ты сыграй, а я сяду с краю, о’кей!
Маня, сядь на край,
Отдыхай, а хай там играют соки!
О, Маняша, Маня, ты чего,
Дай ты мне того-сего,
О, ты моя Ма-аня!..
Вот где пригодился бы клавишный синтез под саксофон… Ничего… Ничего… К осени раздобудем… Соляк Олика максимально близок к оригиналу… Никто не танцует. Восторженно застывшие лица!..
