Тонко, – прозвучало у меня в голове: – вам решать, жить или умереть.
– Ну, не стану мешать. Посижу в уголке…
Что было на очереди?
На очереди был «Юрай хип»…
Повозившись с «Easy living» и отвергнув этот безусловный суперхит по причине полной невозможности словесного его «исковеркания», мы задумались.
– А вы знаете, – подала голос из уголка наша гостья, – такую вещь «Stealing»?.. – и напела: – Stealing… Stealing… а… а… а…
– Светлана Юрьевна, идите к нам! – позвал Мэтью.
Она отмахнулась и зажала рот ладошкой: молчу, молчу, молчу…
Спустя какие-то полчаса «Stealing» было преобразовано в «Мини» (где «Мани» – там и «Мини»… но не «Мони»):
Мини! Мини! А! А! А!..
Не в последнюю очередь выбору темы нашего словесного творчества способствовала парочка стройных, в углу, ножек – одна на одну… верхняя слегка помахивает в такт нашему исполнению…
Нет, явно черед «Южнобережного» и «Ливадии»! Противостоять обаянию нашего идеологического босса сил больше не было!
– А вы знаете… – следя за рукой Мэтью, разливающей по бумажным стаканчикам (принесла!), развспоминалась Светлана Юрьевна… – Здесь, в этом подвале, лет пятнадцать назад было что-то вроде дворового детского клуба… Собирались девочки… даже мальчики… включался проигрыватель… «Над Кронштадтом туман… А кругом тишина…» – пропела она…
И я вспомнил… Про то, что подвал тот самый, мне говорить было не нужно, но я вспомнил! Ну, конечно! Тот самый туман! Та самая тишина! Над Кронштадтом!.. Это она ставила эту пластинку!.. Пионервожатая отрядила нас с моим дружком Вовкой дежурить два раза в неделю в этот самый дворовый детский клуб, над которым шефствовала наша школа. Но власть в этом самом клубе брала парочка местных, не из нашей школы, девчонок, все полтора часа дежурства крутившая этот самый «над Кронштадтом туман» и воображавшая себя (другого слова не подберешь) танцующими, пока мы с Вовкой (такие же 12-летние, как и эти девчонки) тупо сидели в углу, считая минуты до своего освобождения из подвала… С каким облегчением я вздохнул на прервавших этот дурдом летних каникулах!.. Это была она! Как мы ее называли, «Над Кронштадтом туман»! Ну конечно!.. Вот, значит, во что вылилось ее стремление к лидерству…
Двести пятьдесят грамм качественного портвейна без закуси (она принесла печенье) сделали свое дело.
– Ну что?… Не «шалтай-болтай»?.. – допивая, подмигнула мне «Над Кронштадтом туман»… (да нет… не могла она меня вот так вот взять и вспомнить…) – Лучшие крымские вина… Сама из Ялты везла. Как оказалось, для хороших людей… назовем это так… Споем?.. Там, где клен шуми-и-ит…
– Над речной волно-о-ой… – из вежливости подпел я…
– А вы знаете, – видя, что, не подхваченные остальными, мы с нею замялись, поспешил на выручку Ля, – что это песня не мужская, а женская. Да. Писалась для Зыкиной. «Ты любви моей не сумел сберечь». Потому и впечатление такое странное. Потому и мужика… мужчинами с удовольствием исполняется: как же, «ты любви моей не смогла сберечь». А ты чем в это время занимался? Пока она любви не смогла сберечь…
Дружно похихикали.
– Пойдем на воздух покурим?..
Я внимательно посмотрел (что-то часто я в последнее время стал внимательно смотреть…) на «Яна». «Тот» поднялся, пошел вслед за Светланой Юрьевной.
– Что, больше никто не курит?.. – обернулась в дверях она…
…– О чем вы с ней говорили? – посадив «Над Кронштадтом туман» в маршрутку, мы с Яной шли вдоль набережной.
