Не спеша, придерживая презерватив, дабы не соскочил, я вышел из девушки и слез с кровати. Нагнулся, поднял трусики и положил около Вари. Она повернулась на бок и стала с усмешкой смотреть на меня. Я откровенно разглядывал лежащую девушку, ее голые ноги и неприкрытый сарафаном гладкий низ живота.
– Что, нравлюсь? – спросила Варя, согнула ногу в колене, показывая сочное, крепкое бедро и гладя его рукой. – Еще хочешь?
– Спрашиваешь, – прохрипел я осипшим от волнения голосом. – Будет возможность, весь месяц в постели подо мной будешь.
Варя засмеялась тихим смехом.
– Иди уже, – сказала, отсмеявшись. – И друга спрячь. Пусть отдыхает. От трудов праведных.
Я спрятал в штаны свое хозяйство и, вместо ответа, подошел к Варе, опрокинул на кровать и долго и нежно стал целовать в губы.
Нацеловавшись, я приподнялся, положил обе руки ей на груди и слегка помассировал их. Лифчик ее был без твердых чашечек и не мешал ощущать их упругость.
– Сегодня ночью ты будешь сверху, – сказал я, наконец оторвавшись от её прелестей. – Н-да, заездят меня здесь по полной. И днем, на бане, и ночью, на диване.
Подмигнул Варе и ушёл из комнаты.
Вышел из дома во двор, сел на скамейку. Требовалось прийти в себя и обдумать произошедшее. Внезапный секс, пусть с троюродной, но сестрой, нарушил внутренний покой. Я всегда считал, был уверен, что любые родственные связи являются препятствием для близости. Вышло наоборот. Сестренка не противилась, не отказала, а с удовольствием отдалась.
Вывод напрашивался такой. Людям мешают заниматься сексом люди, точнее, придуманные другими людьми условия, нотации, запреты. Если люди симпатичны друг другу, то ничто и никто не сможет запретить им делать друг с другом то, что они захотят. Жить, любить, заниматься сексом. Главное – предохраняться от нежелательной беременности.
Но почему она пошла на это? Почему?
Ход мыслей прервала появившаяся во дворе Варя.
– Пошли к нашим, – сказала, подходя.
Я встал и, когда она проходила мимо, приобнял ее за талию и прошептал в ухо: – Пока я здесь, я буду в тебе. Готовься.
В ответ она провела пальцем по моей ширинке.
– Ты тоже.
Мы вышли на улицу.
Дядька с теткой так и сидели на лавочке. Для них, деревенских жителей, лавочка была своеобразным телевизором, окном в мир. Она давала им возможность узнавать все деревенские новости, быть в курсе всех последних событий их деревни. Вот и сейчас они оживленно обсуждали какую-то тетку.
Увидев нас с Варей, сменили тему.
– Племяш, живой? – поприветствовал дядька. – Как спина?
– Спина в норме. Благодаря ей, – кивнул на Варю. – Болит чуток, но терпимо. От дневного сна голова чугунная. В остальном живой.
– А ты, Варюшка, выспалась?
– Ага. Но в отличии от него, голова в норме.
– Вот и ладушки. Расскажи-ка нам, племяш, как вы там живете-поживаете? Что у вас нового?
В течении следующего часа я обстоятельно, подробно, в деталях отвечал на все задаваемые вопросы. Про жизнь, работу, учебу, родителей.
На протяжении всего рассказа Варя сидела, прижавшись ко мне, и я чувствовал тепло ее бедра и взгляд иногда предательски падал на её голые коленки.
Разговор продолжился и за ужином. Теперь спрашивал я и слушал дядины рассказы об их жизни. Варя сидела напротив. И глядя на ее легкий летний сарафан, было заметно на ней отсутствие лифчика.
– Племяш, предлагаю спрыснуть твой приезд, – с этими словами на столе появилась трехлитровая банка самогонки.
