Не обращая на очнувшуюся жертву никакого внимания, они увлечённо употребляли алкогольные жидкости, горячившие хулиганскую душу, а заодно и смачно покуривали наркотическую марихуану.
– Что будем делать с захваченной шлюхой? – спросил у главного «беспредельщика» тот, что сидел к ней спиной и выглядевший несколько старше. – «Кабыть», «трахнуть» ее – и в левый расход?
– Обязательно «трахнешь», Годзилла, но разве чуть позже, – злобно промолвил Баклан, гневно сверкая злобными «бе́льмами», – сначала стрясем с нее наличные денежки, а потом можешь делать с ней всё, чего не захочешь, «на…». Если ты помнишь, мы нашли в ее сумке только пятнадцать тысяч рубликов, а это – возьмусь предположить? – лишь однодневная выручка. Теперь, «безмозглые остолопы», представьте, сколько она «зашибает» за месяц. В общем, надо у грязной шалавы забрать всю ее прибыль, «на…», в том числе и припрятанную, а потом заставить работать на нас. Вы как, спрошу я вас, себе разумеете, «на…»: где мы завтра будем брать насущных денег на сущую выпивку и прочую наркоту? Одним разбоем долго не проживешь. Вспомните, «на…», сколько раз каждый, из здесь сидящих, побывал за решёткой? Еще раз охота, «на…»? Можете не отвечать: вижу, что нет, «на…». В таком случае теперь надо быть немного умнее: собрать всех местных «шаболд», «на…», под нашу бдительную опеку, и за счёт их неустанного «траха» припеваючи жить-поживать, «на…», ни в чём себе не отказывая и ни в чём не нуждаясь – весело и сердито! Ну как, верна ли мысль моя, «на…»?
– Да, – хором согласились безотказные соплеменники; в тот же момент они почему-то решили, что пришла пора открывать очередную бутылку, содержащую водку.
– Извините, – решилась заговорить Азмира, прекрасно понимая, что долго в висячем положении, да ещё и с сотрясением головного мозга, она провисеть не сможет, – но я – уже! – «хожу» под Костей-киллером. Если он вдруг узнает, как вы сейчас со мной обошлись, то останется вашим неразумным поступком очень расстроен; а в необузданном гневе – говоря его же словами – он становится попросту страшен.
– Лично мне вся твоя напыщенная белиберда, «на…», «по ровному барабану»! – бешено заорал «безбашенный» предводитель, сидевший к подвешенной пленнице вполоборота. – Я сам себе киллер, «на…», и могу «замочить» кого угодно, даже твоего «беспантового» Костю! – он встал, приблизился к голой жертве едва не вплотную, а присев на корточки, чтобы их лица оказались напротив, и брызгая из вонючего рта омерзительными слюня́ми, продолжил гневно орать: – Пусть приходит сюда, «на…» – я вмиг ему жирное брюхо вспорю и его же собственные кишки на глупую башку зараз намотаю! Я «беспредельщик» Баклан, «на…» – и мне никто не указ!
Откуда-то из-за спины он извлек длинный, но тоненький нож и медленно повертел перед измочаленным тагиевским личиком, словно выбирая, какую его часть перво-наперво начать разрезать. В то же самое мгновение он услышал позади грубый, до дрожи убедительный, окрик:
– Вот я и здесь – можешь говорить, поганая гнида, чего захотел!
На уверенный возглас, прозвучавший настолько неожиданно, насколько остальные члены маленькой группировки повскакали с занимаемых мягких сидений и, пошатываясь на пьяных ногах, похватали, кто чего не успел: двое, в том числе и Годзилла, бейсбольные биты, а третий достал из кармана остроконечную «выкидуху».
– Ага!!! – заголосил остервенелый Баклан, делая лицо пунцовым, едва ли не чёрным. – Давай нападай, «на…» – посмотрим, что ты за Киллер?! Я сейчас твои вонючие гениталии вырежу, «на…», и заставлю их проглотить в моем же присутствии!
