Я задумался над его словами. Валерий был прав. Жизнь действительно жестока, и мне нужно научиться справляться с этим. Нельзя позволять обидам затмевать рассудок. Нужно уметь прощать, но и уметь защитить себя.
– А что делать, если я боюсь будущего? – спросил я.
– Будущее всегда пугает, Саня. Но главное – не бояться. Учись на своих ошибках, развивайся, становись сильнее. И тогда ты сможешь справиться с любыми трудностями.
Я посмотрел в окно. За окном снова шел дождь, и листья продолжали падать с деревьев.
Осень была временем перемен, и я понимал, что эти перемены будут сопровождать меня всю жизнь.
Но теперь я знал, что у меня есть силы и мудрость, чтобы преодолеть любые препятствия.
Этот случай стал первым знаком для меня, предупреждающим о том, что жизнь может быть жестокой, но именно в этом заключается ее смысл – учиться прощать, учиться защищать себя и свои принципы, и двигаться вперёд, несмотря ни на что.
Однажды, спустя несколько месяцев, я снова оказался в парке, где мы с Витькой проводили столько времени в детстве. Снег, скрипящий от мороза под ногами, напомнил мне о тех днях, когда мы бегали среди деревьев, смеялись и наслаждались свободой.
Я сел на скамейку, глядя на закат, на небо, окрашенное в тёплые оттенки оранжевого и розового. Ветер мягко касался моих волос, словно пытаясь утешить. В этот момент я почувствовал, как внутри меня что-то изменилось. Боль, которая так долго мучила меня, начала отступать, уступая место светлой печали.
Я вспомнил, как Витька говорил мне, что хочет начать все сначала, и впервые задумался над тем, что, возможно, он тоже переживал нечто подобное.
Быть может, наша дружба была слишком ценной для обоих, чтобы просто взять и выбросить её.
Тихий ветер и далёкие заводские гудки, стук паровоза, проезжающего на комбинат, выпускающего из-под больших колёс клубы белого дыма, наполовину закрывающего старые вагоны на зимнем ветру, вдруг показались мне знакомыми мелодиями, которые я давно не слышал.
И в этот момент я понял, что жизнь продолжается, и иногда нужно позволить ей идти своим чередом.
Когда я встал со скамейки и отправился домой, в моей душе поселилось спокойствие.
Я больше не чувствовал той острой боли, которая терзала меня все эти месяцы.
– Надо, как паровоз, – подумал я пыхтеть, крутить колеса и ехать вперёд, тащить за собой груз жизненных обязанностей.
– Как паровоз? – повторил я задумчиво.
И вдруг, впервые за долгое время улыбнулся.
Вместо неё, обиды, уже порядком надоевшей мне и мешающей уже мне просто жить, пришло понимание, что некоторые вещи остаются с нами навсегда, даже если обстоятельства вынуждают нас расстаться, если с ними тоже не расстаться. Если их не оставить в прошлом.
Проходя мимо школы, я взглянул на окна, за которыми когда-то кипела наша школьная жизнь.
На мгновение мне показалось, что я снова вижу нас с Витькой, бегущими по коридорам, смеющимися и спорящими. Но это видение было лёгким и прозрачным, как осенний туман, который вскоре рассеется.
Дома мама ждала меня с чашкой горячего чая.
Она молча обняла меня, и я понял, что она тоже чувствовала это изменение во мне. Мы сели за стол, и я рассказал ей обо всем, что случилось в парке.
И рассказывал. И рассказывал. И рассказывал.
Я перестал размышлять. Я просто заговорил.
Мама улыбалась. Ее глаза были в слезах. Но это были уже не печальные слезы о молчащем сыне, это были слезы облегчения.
