– Поздравляем, – промычали пацаны, завидуя будущей школьнице.
– Я вас приглашаю на мой праздник завтра в шесть вечера!
– Спасибо, – опешили оба друга, не ожидавшие такого поворота в разговоре.
– Придёте? – настойчиво спросила девочка.
– Да, мы… придём, конечно! – нерешительно выдавили из себя приглашённые.
– Ну вот и хорошо, буду вас ждать! – Леночка удалилась так же быстро, как и появилась.
– Вот тебе на, что ж мы ей подарим? – недоумевали друзья.
– Ну, что вы тут шепчетесь? – приблизилась к ним Мария Яковлевна. – Что играть не идёте?
– У Леночки день рождения!
– Я знаю. Вон она какая нарядная сегодня!
– Она нас к себе на праздник пригласила, – сообщили друзья.
– Вот как хорошо! Вы же соседи!
– Только мы не знаем, что ей подарить!
– Ах вот оно что! Вы об этом тут совещаетесь?
– Ну да, – признались ребята.
– Это вы уж сами решайте. Мне советовать трудно. Вон как она любит зверушек лепить, – кивнула в сторону увлечённой ваянием девочки воспитательница. – Или можете ей открытку нарисовать. Ей это тоже будет приятно, – сказала, отходя от друзей, заторопившаяся по делам Мария Яковлевна.
Мальчики переглянулись.
* * *
– Здравствуй, мой дорогой! – вошла в комнату мама.
– Здравствуй, мамочка! – Даня поднялся к ней навстречу с коврика на полу.
Там в полном боевом порядке были расставлены обе противоборствующие армии: белая и чёрная. Неслись друг на друга пешки и кони. Офицеры же таились в засаде за деревянными кубиками. И никаких следов пластилина.
Екатерина Матвеевна молча поцеловала сына, разделась и прошла к столу, на котором лежала закрытая крышкой вчерашняя коробка с пластилином.
– Мама, ты не будешь на меня обижаться? – спросил мальчик, и в его голосе прозвучала просьба.
– За что, мой милый?
– Меня и Петьку пригласила Леночка Афонина на день рождения!
– Ой, как хорошо! – всплеснула руками Екатерина Матвеевна.
– Мама, Леночка так любит лепить из пластилина… Можно я ей свой подарю?
* * *
Уже погас свет во всём доме, и всё затихло кругом. Дети спали. Спали и утомлённые взрослые.
Екатерина Матвеевна стояла одна в темноте на кухне у распахнутой форточки и курила папиросу. По её щекам катились крупные слёзы. Временами она тяжело, содрогаясь всем телом, вздыхала и смахивала их с лица.
В глубине коридора зажгли свет, и кто-то, неслышно ступая, вошёл на кухню.
– Катя, ты что, плачешь?! – с тревогой в голосе спросила мама Петьки Александра Николаевна. – Что случилось?!
– Ничего. От радости плачу, Шура, от радости, – созналась женщина.
– Ох, и когда же мы, дуры, от радости научимся не плакать, а смеяться!
И женщины обняли друг друга.
