Не повторяй моих ошибок - страница 31

Моя мама – Роза, фигурой была вылитая балерина, до самой старости была преподавателем. Подружки завидовали ей, и даже много лет спустя, даже мне говорили, что удивительно, как она могла ухватить себе такого красавца в мужья, как мой отец. Комсомольская активистка, много читала, однако к быту не была приспособлена. Училась затем в аспирантуре в Москве, поэтому все мы, её дети, были в это время у бабушек и дедушек, однако кандидатскую диссертацию так и не защитила. Не защитила, поскольку со мной 2-летним малышом случилась беда и она вернулась во Фрунзе.

Когда мне было два года, а братишке полгода, у бабушки с материнской стороны (таяне) Кермекаш, я взял пузырёк с марганцовкой и выпил его. Бабушка была во дворе, не знала, что я проглотил и дала мне горячего чая. Я попал в больницу и умирал от химического ожога желудка. Врачи констатировали «клиническую смерть», мама прилетела. Когда врачи стали спрашивать, есть ли еще у неё дети, она всё поняла и начала рыдать. Выписали меня из больницы умирать дома, я весил меньше своего братишки, она кормила меня своим грудным молоком и выходила. Последствия этого химического отравления, сказывались всю жизнь, я рос медленнее своих сверстников, периодически мучили боли в животе, видимо, когда не держал диету, зрение моё ухудшалось, близорукость достигла к моменту окончания школы минус 6,5.

Однако, я всё-таки выздоровел, набрал-таки вес и к пяти годам не отличался от своих сверстников, очень был похож на героя фильма «Белый Пароход» мальчика из произведения Чингиза Айтматова. Первый раз пошёл возле общежития в детский сад и научился там, русскому языку, поскольку в семье мы разговаривали на кыргызском языке, а во дворе, вокруг была уйгурская махалля.

В то далёкое субботнее утро, мама уходила на занятия (она преподавала в университете) и заперла меня в нашей комнате, на пятом этаже. Я очень расстроился, меня ждали на улице мои друзья, хотя через час должен был прийти мой отец, после ночной смены в котельной ТЭЦ (поэтому мы имели возможность жить в их общежитии), где он подрабатывал после основной работы в Министерстве финансов. Он старался ни от кого не зависеть и даже от высокопоставленного тестя отказывался брать помощь. По основной работе ему обещали квартиру, и мы стояли уже давно в очереди. В общем мне пришла мысль перелезть к соседям через балкон и выйти на улицу, поскольку перегородки между крупнопанельными балконами были не широкими, что я и сделал, чуть не сорвавшись с пятого этажа.

Вечером, соседка рассказала, родителям об этом, меня отругали. Но у отца был для нас счастливый сюрприз, он показал нам ордер на нашу квартиру. Переезд в новую квартиру стал для нас настоящим событием. Мы с нетерпением ждали, когда сможем обустроить новое пространство, наполненное светом и надеждой. Этот момент стал началом новой главы в нашей жизни, полной ожиданий и новых впечатлений.

Не веря своему счастью, семья собрала свои нехитрые пожитки, в виде низенького круглого белого столика и двух узелков. Мы переехали в 4 микрорайон, в южную часть города Фрунзе, в огромную трёхкомнатную квартиру на четвёртом этаже. В таких хоромах в углу, смотрелись одиноко, наши два узелка и низенький белый столик, сидя на полу, за которым я делал уроки.

Это был русскоязычный район, весь зеленый, с аккуратными четырехэтажными «распашонками», и он очень мне понравился. Дом наш стоял возле речки Аламедин и ботанического сада. Здесь произошло воссоединение семьи, с Таласа привезли братишку Шергазы, а с Нарына сестру Жаныл. Однако сестра не смогла привыкнуть к чужому ей миру и убежала обратно, прихватив 3-литровую банку варенья. Папа получил дачный участок в селе Белогорка, 60 километрах от Фрунзе в горах, в 30 километрах от райцентра Сокулук. Каждые выходные мы ездили на набитом битком автобусе, с многочленными остановками на дачу и сделали этот кусок оврага, цветущим садом. Даже залили фундамент под домик, однако на кирпичи пока денег не хватило. Жили в палатке, ели до отвала малину и клубнику и были безмерно счастливы.