Она ещё не понимала, но уже чувствовала.
Тревога поселилась внутри неё задолго до этой ночи. Сначала это было что-то слабое, незначительное – всего лишь лёгкая тяжесть в груди, непривычное ощущение, которое можно было объяснить усталостью или недосыпом. Но с каждым часом оно разрасталось, превращаясь в удушающий комок, сдавливающий рёбра.
Лежала в кровати, ворочалась, натягивала на себя одеяло, потом сбрасывала, будто от этого могло стать легче. Кожа вспотела, но от холода внутри всё равно не спасало. Воздух в комнате стал вязким, неподъёмным, будто сгустился в невидимые сети, прилип к её телу, проник в лёгкие, не давая сделать нормальный вдох.
Она пыталась убедить себя, что всё в порядке.
Ничего не случилось. Дверь заперта, окна закрыты, телефон молчит. Но тело не верило этим фактам. Пальцы зябко перебирали простыню, в груди холодило, будто в глубине что-то высасывало тепло. Сердце било дробь, пульс скакал, и чем больше она старалась не думать об этом, тем отчётливее ощущала, как страх растекается по венам, проникает в мышцы, сковывает движения.
Она не хотела знать, не хотела признавать, но внутри уже зарождалось осознание, тихое и липкое, как сгусток тьмы, медленно растекающийся по сознанию. В воздухе витала чуждая, неприкаянная тишина, будто пространство вокруг неё было наполнено не только мраком, но и чьим-то присутствием, сдержанным, немым, но неоспоримо реальным. Она пыталась отмахнуться от этого чувства, гнала его прочь, но оно возвращалось, обволакивало, дышало ей в затылок. Она не знала, что я здесь. Но инстинкты подсказывали ей правду.
Женщины всегда чувствуют, когда рядом есть кто-то сильнее, когда рядом тот, кого нельзя контролировать. Этот инстинкт живёт в них с рождения. Они могут говорить, что всё под контролем, что им не страшно, но их тела выдают правду – дыхание становится поверхностным, голос дрожит, пальцы сжимаются в кулаки.
Она ворочалась, искала спасения в привычных мыслях. Работа. Завтрашний день. Кто-то из знакомых обещал позвонить, но не позвонил. Может, утром написать сообщение? Может, заказать что-то вкусное на завтрак?
Любая попытка сосредоточиться на чём-то другом заканчивалась провалом, как если бы её сознание било в закрытую дверь, не в силах найти выход. Каждое отвлечение длилось не больше мгновения, после чего страх тянул её обратно, возвращал в ту точку, где замирало дыхание, где мысли вязли в липком ощущении угрозы, не давая выбраться наружу.
Они ускользали, рушились, разбивались о неясное предчувствие, которое засело в голове, как назойливый гул. Каждый раз, когда она пыталась уйти в свои размышления, страх возвращал её назад – к этому моменту, к этой комнате, к ощущению чужого взгляда в темноте.
Она не видела ничего, но ощущение чужого взгляда впивалось в спину, заставляя мышцы напрягаться, а дыхание становилось отрывистым и нервным. Темнота комнаты больше не казалась пустой – она приобрела вес, сгустилась, став осязаемой, словно кто-то невидимый заполнил её своим присутствием, бесшумно стоя в углу, наблюдая, затаившись в ожидании.
Глухая тишина делала эти ощущения только сильнее. Чем дольше она лежала без движения, тем отчётливее слышала собственное дыхание, гул крови в ушах, слабый скрип кровати, когда меняла положение. В этом гуле, в этой абсолютной тишине, обретавшей неестественный вес, рождался страх – настоящий, животный, тянущий жилы изнутри.
