– Какой резвый хлопец, – сказала она, отвернувшись от Лешки и застегивая лифчик.
Лешка тоже быстро застегнул ширинку брюк.
– Любаш, ты извини, если что не так, – промямлил он.
– Да все так, пойдем танцевать, – хохоча, она потащила Лешку на танцплощадку.
Танцевали они уже в обнимку, как старые друзья.
– Леш, а ты меня проводишь? – спросила она.
– Любаш, у нас же поверка, мне надо быть в казарме.
– А я тебя подожду. Ты иди на поверку, а когда все улягутся, в окошко и ко мне.
У Лешки еще стучало в висках от Любашиной близости. Возможность провести с ней ночь вскружила ему голову.
– Ладно, жди меня у шлагбаума, я после поверки буду.
На поверке Лешка тихо сказал Ахмеду:
– Братан, я сегодня в самоход иду, прикрой, если что.
– Ты что, с дуба упал? Поймают, на губу пойдешь.
– Не поймают, сегодня наш шеф ответственный, он не сдаст.
– Ну ладно, как знаешь.
После ухода Лешки Любаша стояла у березы, теребя кончики платка, накинутого на плечи.
– Привет, солнце мое, – услышала она за спиной.
Обернувшись, девушка увидела Карцева.
– А, привет, Витяня, опять ответственный?
– Опять, Любань, опять. Я, надеюсь, ты разделишь мое одиночество?
– Нет, Витенька, сегодня без меня. Сегодня у меня свидание.
– Опять в поиске?
– Ну не век же мне гулять. Отгуляла я свое, замуж хочу.
– Так не здесь тебе надо мужа искать, а в городе, там четвертый курс летает, а этот вес уже не твой, они же младше тебя на три года.
– Витенька, ты же знаешь, я кого прижму крепко, из своих рук не выпущу.
«Да уж, это ты умеешь», – подумал Карцев.
– Ну что, счастливой охоты, Любань?
– Вить, ты сегодня после отбоя не свирепствуй, дай мальчишкам отдохнуть.
– Только ради тебя.
Карцев пошел в офицерское общежитие, а Любаша осталась ждать.
Лешка после отбоя, дождавшись, когда курсанты угомонятся, свернув летный комбинезон и взяв в руки ботинки, на цыпочках подошел к открытому окну. Посмотрев наружу и убедившись, что там никого нет, он выбрался на улицу. Там он оделся и, пригнувшись, побежал к шлагбауму. Еще издали заметил Любашу. Подойдя к ней, он шепотом, тяжело дыша, сказал:
– Ну что, потопали?
– Лешенька, а что так дышишь, боишься?
– Так первый самоход, страшно, – честно признался Лешка.
– Ох, сколько их еще у тебя будет, – засмеялась Любаша.
И они лесом зашагали в деревню. Шли быстрым шагом, и уже через час показались огоньки.
– Леш, ты только имей в виду, деревенские вас не любят, бьют сразу. Поэтому если повстречаем пацанов, ты ховайся.
«Ну вот, опять началось, – подумал Лешка, – там чечены били, здесь местные. Какие жертвы ради женской задницы! Се-ля-ви».
Но судьба была благосклонна к ним, и уже скоро они добрались до Любашиного дома.
Дом был старенький, покрыт потрескавшимся рубероидом. Покосившийся забор и заросший двор говорили о том, что мужчины в доме нет.
– Вдвоем с бабушкой живем. Потише, она сейчас спит, – шепотом сказала Любаша.
Открыв покосившуюся и скрипучую дверь, Лешка оказался в доме, пахнувшим молоком и свежеиспеченным хлебом. Любаша зажгла керосиновую лампу и стала накрывать на стол.
Через некоторое время на столе были вареная картошка, хлеб, сало и соленые огурцы. Открыв верхний шкафчик, Любаша достала какой-то бутыль с мутной жидкостью.
– Ну, для храбрости, – сказала Любаша, наливая по полграненого стакана себе и Лешке.
Лешка поднес стакан ко рту, и его чуть не стошнило. Из стакана исходил резкий запах самогона.
Видя, как передернулся Лешка, Любаша спросила:
