На сцену взошёл командир, постоял у стоящей там классной доски с нарисованной ранее картой:
– Так. Если ты прав, мы должны будем сделать один-два поста у воды и прикрыть ту границу со взрослыми, что параллельна реке.
Потекли предложения как это сделать, и каждое мы обсудили: рвануть сгоряча по неверной дороге нам дорого встанет. Так, нам удалось отказаться от вроде бы здравых идей разделиться нам всем на военных, несущих дозорную службу, и мирных, которые заняты будут «на производстве». Как касты, как в Индии: воины-кшатрии, мудрецы-брахманы… Индия живёт так не одно тысячелетие, и при магараджах, и под англичанами, только у нас этой тысячи лет не предвидится. Нам надо резко развиться. Не имея возможности побеждать ни числом ни умением (уж воевать-то они будут лучше чем мы), мы имеем единственный шанс: побеждать за счёт техники. Техника может помочь знать о себе и противнике больше чем знает противник, передвигаться быстрее противника и концентрировать силы лучше противника. Может. Но только тогда когда ею грамотно пользуются.
Выход, решили мы, в том, чтоб посменно дежурить как воины, а между сменами делать ту технику, что нам нужна. На дежурстве опробовать, а возвратившись – отбросить идею, оставить как есть или усовершенствовать. Быстро. Чем цикл постройки-проверки-отладки короче, тем лучше.
Мы сразу же стали рядить, кто за кем и кто с кем будет в смене. Ко мне подошёл командир, оттеснил меня к выходу, и произнёс:
– Говорят, «я бы с ним в разведку пошёл» или «не пошёл». Дослушай меня до конца, иначе обидишься. Я не возьму тебя в разведку. У меня достаточно и сильных, и ловких, и смелых. Сильнее тебя и ловчее. А мастеров как ты – мало. Такими как ты рисковать нам нельзя.
Постепенно мы все разошлись. Так случилось, что ближе к обеду я снова был в клубе, и клуб был практически полон: никто не созвал, мы пришли каждый сам по себе, будто все сговорились. Когда я вошёл, говорил командир:
– Они будут пока обороняться, обороняться от скорее всего разрозненных групп и одиночек. Это им дастся легко, но без наступления победить невозможно. Будет война за территорию, которую Участок-1 быстро выиграет. Затем неизбежно начнётся война на усмирение, а беда в том что усмирение благородства не знает. Когда они смогут напасть на нас, они уже не захотят воевать по старым правилам.
Нортон поднял руку как в школе:
– Я думаю, что территория, которую пристроили взрослые, минимум равна нашей первоначальной, то есть сумме территорий обоих участков; то же могу предположить и о числе играющих. Если интересно, могу привести аргументы… В свете этого – как ты считаешь, сколько у нас времени на подготовку при самом плохом раскладе?
– При самом плохом… – Командир долго думал, решал, потом выдохнул: – Самое быстрое – месяц. Но думаю, в этом году не успеют.
Противник, как мы ещё утром, уверен что тот кто сильней тот умнее. Мы сделаем так чтоб они поздно поняли: наоборот, кто умней тот и сильный. Загвоздка во времени: надо успеть. И мы начали гонку со временем, даже не зная, насколько она будет трудной, ведь для того чтобы сделать хоть что-нибудь новое, нужно немало узнать. И не просто прочесть или вызубрить – надо понять. Как учёным на их исследовательской базе.
Точнее, на нашей «Базе научного исследования и создания новейших технологий», как мы вскоре стали себя называть, и название это за несколько дней сократилось до «Базы».
