– Она уверяет, что у Генриха Восьмого было восемь жен, – буркнул я.
– Знаю, но мне казалось, из-за перебросочной болезни вы, как бедняжка Титания, готовы были влюбиться в первую встречную?
– Первой встречной оказались вы, – уточнил я.
Будь передо мной и в самом деле нежная английская роза, под вуалеткой разлился бы очаровательный смущенный румянец, но Верити была дочерью двадцать первого века.
– Ничего, это пройдет, – в тон медсестре из лечебницы обнадежила она. – Главное – выспаться. Жаль, ухажерам Тосси этот простой рецепт не поможет. Особенно Теренсу. Тосси явно ему симпатизирует. Выклянчила эту поездку в Иффли, хотя мадам Иритоцкая устраивала специальный сеанс для поисков Принцессы Арджуманд. А по дороге интересовалась у меня, что я думаю насчет сливового пирога в качестве свадебного. И вот тогда я всерьез начала опасаться, что создала диссонанс, ведь вряд ли граф де Веккио и Теренс познакомились бы с Тосси, не явись она в Оксфорд, тем более ни тот ни другой не начинаются с «К».
Я в очередной раз запутался.
– А почему они должны начинаться с «К»?
– Потому что тем летом – этим летом – она вышла замуж за кого-то с фамилией на «К».
– Откуда это известно? Дневник ведь раскис от воды.
– Да. – Верити уселась на скамью рядом с табличкой «Сидеть разрешается только во время службы».
– А не может в таком случае эта «К» относиться к поездке в Ковентри, перевернувшей ее жизнь? – предположил я. – Ковентри на «К».
Она покачала головой.
– В записи от шестого мая 1938 года говорится: «Этим летом мы отмечаем пятидесятилетие со дня свадьбы, и я непередаваемо счастлива, что вышла за мистера К… замуж». Оставшаяся часть имени заляпана вместе с буквой «З» в «замуж».
– Заляпана?
– Клякса. В те времена часто ляпали кляксы.
– А там точно «К», а не что-то еще?
– Точно.
Значит, отпадают не только граф де Веккио и Теренс, но и профессор Преддик, и Джавиц. И я, к счастью.
– И кто же этот мистер Копперфильд, или Кольридж, или Китс, которого ей предстоит осчастливить?
– Не знаю. Она никого подходящего не упоминала, и в Мачингс-Энд никто подходящий не наведывался. Я спросила у Колин, горничной. Говорит, ничего подобного не припомнит.
Снаружи послышались голоса.
– Идемте со мной, – шепнула Верити, вставая. – Сделаем вид, что любуемся архитектурой.
Она устремилась к купели и с интересом принялась разглядывать чашу.
– Значит, пока неизвестно, кто этот мистер К, но вы знаете, что Тосси его еще не встретила и выйдет за него замуж этим летом, – резюмировал я, изучая табличку «Запрещается трогать церковное убранство». – Мне казалось, у викторианцев была принята долгая помолвка.
– Так и есть, – мрачно подтвердила Верити. – А еще помолвку положено оглашать в церкви три воскресенья подряд, и это я молчу о родительском сговоре и шитье приданого. На дворе между тем почти середина июня.
– Когда же они поженились?
– Тоже неизвестно. Церковь в Мачингс-Энде сгорела в Пандемию, а в более поздних дневниках дата не упоминается.
– Но ведь где-то его фамилия должна фигурировать, – осенило меня. – Вряд ли владелица дневника за пятьдесят лет ни разу больше не назвала собственного мужа по имени?
Верити грустно вздохнула:
– Исключительно «мой драгоценный» и «мой возлюбленный супруг». «Драгоценный» и «возлюбленный» подчеркнуты.
– И восклицательные знаки частоколом, – понимающе кивнул я, начитавшись дневников в поисках упоминаний епископского пенька.
