Можно сказать, что впервые за много лет, я то ли помолилась, то ли исповедовалась про себя, обращаясь к чему-то великому, необъяснимому, иррациональному серьёзно, без желания это высмеять. И тяжеленный камень сомнений, застрявший на долгие годы в моей душе, рассыпался, превратившись в сладкую вату и сахарную пыль. Весь мой рационализм сдуло ветром перемен с налётом надежды на лучшее… А я думала, что давно не способна на такие вот «женские» эмоции.
Вообще, странно, как органично я себя ощущаю в образовавшейся компании. Всю жизнь я оставалась одиночкой. У меня нет друзей, и я крайне сложно схожусь с людьми. По пальцам одной руки могу пересчитать людей, общение с которыми не приносит мне выгорания. Поэтому, добровольное затворничество, фриланс и книги стали моим спасением от этого мира – доспехом от обыденности и одиночества среди людей.
Я абсолютно не умею презентовать себя. Мои суждения – оценочны и субъективны. Шутки – зачастую язвительны и могут задеть. Всю жизнь я не чувствовала себя «своей» даже рядом с близкими и бежала от социума в зону комфорта, чтобы на пороге апокалипсиса наконец осознать, что есть в этом мире существа (кроме кота), с которыми мне может быть комфортно. Вот так, с первого раза, не смотря на всю нашу разность. Ведь они принимают меня такой, какая я есть, даже если по первости я притворяюсь табуреткой, раздуваюсь, как рыба Фугу или выдаю шутку на грани приличия… Вспомнив о Петренко, я рассмеялась.
Поразмыслив ещё минут пять, я набрала Чумакова.
– Доброго дня, Варвара Захаровна. Как жизнь молодая? – Услышала я знакомый, спокойный голос. – Не хочу сгущать краски, но скоро полиция как орган…
– …отвалится? – Не сдержавшись, «прыснула» я. Волнение взяло своё, и в меня вселился дух клоуна. Скверного, скажу я вам…
Лейтенант немного смутился и, засопев в трубку, продолжил:
– Как внутренний орган…
– Откажет? – Снова прервала я Чумакова, уже откровенно заржав.
– Да что же Вы меня перебиваете, Лопухина? – Возмутился лейтенант. – Я Вам пытаюсь тут серьёзные вещи донести. Как внутренний орган централизованной системы исполнительной власти полиция скоро перестанет существовать. И поэтому… – Неожиданно Чумаков замолчал, обдумывая вышесказанное. – Ну вот, Вы меня сбили… Хотя, в целом, Вы правы. «Отвалится» и «откажет» – слова, способные красноречиво отразить ситуацию в стране… Сотрудники разбегаются, а оставшееся меньшинство – работает на износ. И очень скоро мы не сможем своими силами сдерживать волну заболевших. Поэтому, в рамках общего проекта с военными и «МЧС», оставшийся штат сотрудников полиции решил действовать по инструкции, выданной всем нашим ведомствам «На случай чрезвычайной ситуации природного и техногенного происхождения». Не буду Вас путать витиеватыми формулировками… Но скоро в городах станет совсем небезопасно. И дело не только в ходячих трупах. В тюрьмах начнутся перебои с продовольствием, и по стране прокатится волна голодных бунтов. Заключенные разбегутся и, естественно, рванут для начала, в города – пополнить запасы оружия и продовольствия. Поэтому, мы предлагаем жителям Электростали собраться в отдельных, хорошо оборудованных пунктах временного размещения. Так легче обороняться от бандитов и нежити. Обдумайте это предложение. Ситуация день ото дня лишь обостряется. Сегодня начальник нашего МВД переговорил со смежными ведомствами. И, если хотите, наряду с другими идейными жителями города, тоже можете поучаствовать в оборудовании ПВР для себя и близких. Конечно, бесплатно никого там кормить не будут. Но все, кто внесёт посильную лепту сейчас, в будущем получат свои плоды. Учителя, врачи, инженеры, учёные…
