Рядом с кроватью в кресле сидит какой-то мужик и не просто сидит, а нагло дрыхнет. В то время когда я тут…
— Очнулся! — неожиданно открыв глаза, странный тип взвыл дурным голосом и куда-то ломанулся.
Вот я не понял. Что происходит-то? Натаскал сюда всяких приборов, связал меня, сунул под ухо нудную пикалку, а теперь ещё и орёт? Вот я счас как освобожусь, да как дам ему промеж глаз.
— Мяу-мяу-мяу…
Чё за фигня? Это что за облезлый и худющий кошак обниматься лезет? Он что, рядом со мной в кровати лежал? А если у него блохи? А это что за дворняга руки лижет? Да что тут творится то?
И тут мне поплохело. Потому что дошло — дело плохо. Этот мужик не только меня связал, но и Барсика с Белочкой голодом морил. Всё! Хана ему. Счас как колдану. И как начну лютовать… Однако сквозь пересохшее горло не удалось протолкнуть даже звука. Ничего-ничего. Надо просто сосредоточиться. Унять скачущие туда-сюда мысли и сделать всё простым усилием этих самых мыслей. Это сложнее, но возможно. Сейчас-сейчас потерпите ребятки я вас спасу. А что с бабулей? А? Это ведь моя комната. Ну всё, мужик, я тебя не убью…
— Очнулся! — почти снеся входную дверь, ворвалась… мама? Папа? Василёк?
Надеюсь, никто меня не осудит за то, что я вырубился?
Сколько прошло времени сказать не могу, по причине того, что не знаю. Я тут без сознания валялся если кто не понял ещё. Но первое что услышал, было как бальзам на душу:
— Не надо стрелки переводить, — рычит бабуля, — я вам орала не ломитесь разом. Ну с Вадиком понятно, у него давно уже мозгов нету.
— Почему это нету? — возмущается батя.
— Потому! Это было ясно ещё в тот момент, когда ты на этой дуре женился!
— Мама! Немедленно извинись!
— И не подумаю! — рыкнула бабуля. И тут же куда более добрым голосом продолжила:
— Оля, дочка, ну ты же умный человек — не только знахарь, но и врач. Ты же должна была понимать, что Тимошке нельзя сейчас волноваться, — и рявкнула во весь голос: — Так какого… ты вперёд своего идиота-мужа бежала?
Наступила тишина. А у меня радостно забилось сердце. Ясно же что всё в порядке.
— Ба-а-а-а… — по голосу слышно, что братишка плачет. — А Тима теперь умрёт, да?
— Ну что ты, маленький, конечно нет.
Бабка и маманя начинают успокаивать мелкого. Ну что ж пора открывать глаза. Подраться, конечно, не подерутся, но и выяснять отношения могут ещё долго.
— О! Тимоха ожил, — радостно скалится батя, которому уже надоели бабские разборки и он, подпирая своим могучим телом стенку, с надеждой пялился на меня.
Собственно только благодаря его реакции я и остался жив. Говорил же, с моими родственниками враги не нужны. Как он их успел перехватить, чтоб не задушили на радостях, даже не представляю. Просто размазался в пространстве, исчезнув в одном месте и материализовался прямо перед мамой и бабушкой, прикрыв меня своей могучей грудью.
Я тоже так хочу-у-у. А то у меня такое получается только в режиме Берсерка, а у бати всегда. Ну да, на то он и батя. Вот помню, он как-то отметелил разом и деда своего и прадеда. Красота! А ведь те тоже не мальчики с улицы. Всё-таки не так всё просто с его отцом. Скорее всего, темнят чего-то предки, как всегда. И дед был всё же не обычным человеком. Вон как батю успел натаскать, пока жив был. И спасибо этому прекрасному человеку, которого я никогда не знал. Иначе бы меня собственные мать с бабулей придушили.
— А ну тихо! — рявкнул отец. — Вы что, ополоумели?
