Когда Иван вернулся из магазина, вся честная компания в полном составе встретила его около дома. Как выяснилось, Мила создала эффект присутствия к телевизору. Поначалу всё шло неплохо: на экране у берега, заросшего соснами, плескалось море, а в комнате пахло солёным ветром и хвоей. Но потом Мила переключила канал и наткнулась на "Возвращение живых мертвецов"…
Воздух в доме очистился от запаха тухлятины только час спустя, но сидеть в комнате всё равно было невозможно. Стол накрыли под яблонями в саду, благо, дождя не предвиделось. Правда, атмосферу изредка портила зелёная будка, то и дело норовившая "стать под ветер", но все дружно решили, что это колдовство Милы не идёт ни в какое сравнение с тем, что осталось в доме, а потому перестали обращать на блуждающий сортир внимание.
Богатыри, у Святогора не пившие ничего, крепче чая, с неодобрением смотрели на Прошина, разливавшего по маленьким стаканчикам прозрачную жидкость. Ваня и Людвиг сумели промолчать, а Конан со всей врождённой киммерийской деликатностью осведомился:
– Иван, надеюсь, ты сейчас не споласкиваешь посуду? А даже если и так, то в такие стаканчики только жлоб-евнух в кощеевом замке разливал.
– Конан, это не вода, – сказал Шимми, ранее уже попробовавший прозрачный напиток, а потому знавший ему настоящую цену. – Поверь, водку лучше пить не кувшинами.
– Шимми, с твоей комплекцией, может, и лучше, – хмыкнул варвар. – Иван, неси посуду побольше.
Прошин и Шимми переглянулись, но отказать гостям не позволил хозяйский долг. Вскоре Конан держал в руке литровый алюминиевый ковшик, Ваня – высокий стакан из-под миксера, а Людвигу пришлось довольствоваться обычным гранёным.
Конан подозрительно понюхал содержимое посудины:
– Странно пахнет. Вот кабы кто-то не упился и не опрокинул телегу с двумя бочками вина, и оные бочки, с превеликим трудом утащенные кем-то из монастыря, не разбил…
Людвиг поспешно провозгласил тост:
– Ну, за знакомство и за встречу!
Рыцарь осилил полстакана, после чего принялся судорожно заедать квашеной капустой. Варвар, сделав несколько длинных глотков, выпучил глаза, но героически одолел ковшик. Ваня выпил до дна, сдавленно кашлянул и сказал:
– Крепкая штука, блин! – и посмотрел на лягушку.
Впрочем, дамы, чинно попивавшие вино, не обращали внимания на богатырей – они уже беседовали о чём-то своём женском. Иван Прошин, перехватив Ванин взгляд, махнул рукой – мол, ну их.
– Ну, давайте, рассказывайте, – он поставил локти на стол, приготовившись слушать. – Конан, вот ты, например, куда минотавров дел?
– Минотавров? А-а, рогатенькие такие? – киммериец с некоторой заминкой, но вспомнил. – Незадача с ними вышла. Мы на корабле плыли и на каком-то острове остановку сделали – воды, еды прикупить. Рогатики увидели местный лабиринт, упросили меня разрешить отправиться на экскурсию, и все, как один, там заблудились. В общем, с тех пор о них я ничего не слышал.
– А ты чем занимался? – теперь настала очередь Ивана-дурака.
Тот развёл руками.
– Да ничем особым. Вот разве что пока Ваську искал, дружине батюшкиной поголовно в репу настучал, да потом на Ратном поле вместе с Конаном и Людвигом с Кощеем бился, да ещё к Вию ездил. А так – ничего интересного. Ты лучше расскажи, как здесь Шимми оказался.
– Он в рабстве был у караванщика, и вместе с ним на этот свет приехал. А уже здесь мы сумели освободить и Шимми, и семью его.
