– Парень! Погоди! – медсестра насколько смогла высунулась из окна регистратуры и кричала мне вслед.
– Да! Что-то нашли?
– Вспомнила! Моя сменщица не успела всех поступивших записать, сам понимаешь, поток большой был. Вот, была такая.
– Была?
– Ой! Извини! И есть!
Улыбка всковырнула мое каменное лицо. Луч надежды впервые напомнил о себе за эти несколько дней.
– Да, она в реанимации сейчас. Жива, но ситуация неоднозначная, насколько я знаю.
– Я могу к ней попасть?
– Сегодня точно нет. Может быть завтра, и то с разрешения главврача. В палату не пустят, скорее всего. Через стекло только посмотришь.
У меня не было ни малейшего желания куда-либо уходить. Многие люди, которые дожидались свидания со своими близкими, оставались ночевать прямо в холле, на первом этаже больницы. Я поступил так же. Когда уже весь медперсонал вышел на работу, я с горем пополам попал к главврачу.
– Да, молодой человек, слушаю.
– Я хочу попасть к своей девушке.
– Это похвально. Я чем могу Вам помочь?
– Мне сказали в регистратуре, что с Вашего разрешения к ней пустят.
– Хм, прямо таки с моего? В чем причина? Разве завотделением не справится с этой задачей?
– Не знаю, я не подходил, решил сразу к Вам, чтобы времени не терять.
– Хорошо. Как зовут Вашу девушку? Маргарита. Велецкая.
– Велецкая?
– Да.
– Ну что же, даже не знаю, повезло этой девушке или нет…
– В смысле?
– Понимаете, у нее самое сложное состояние из всех поступивших.
– Как? Почему?
– Она сильно пострадала во время пожара. Значительная площадь поражения… Ожоги…
– И что с ней? Она жива?
– Да, жива. Но в коме. Мы держим ее в реанимации. Поддерживаем организм, как можем, приступили к противоожоговой терапии.
– Я могу ее увидеть?
– Это исключено.
– Почему? Я ее почти сутки искал по всем больницам! Даже в морге побывал!
– Не горячитесь. Я понимаю Ваше состояние, но все же… Ее состояние не от меня зависит. Здесь больше на чудо нужно полагаться.
– Но ведь можно что-то сделать?
– На данном этапе я не могу сказать ничего конкретного.
Слова врача гулким эхом прокручивались в моей голове. Я уже собирался выйти из его кабинета, но на время задержался.
– Хорошо, молодой человек, сейчас я позвоню заведующему. У Вас будет пять минут. Увидите и все. Постарайтесь без эмоций.
Я даже не знаю, что было для меня труднее, находиться в морге, борясь со своими переживаниями, или стоять возле палаты, в которой находилась Рита, и не иметь возможности войти к ней, обнять того человека, которого уже в своих мыслях успел тысячу раз потерять.
За Ритой, находящейся в палате можно было наблюдать через огромное стекло. Она лежала неподвижно. То, что передо мной лежит моя девушка можно было понять только из заверений врачей. Все ее тело было в повязках. Лицо закрывала огромная трубка, посредством которой, судя по всему, она и могла дышать. Огромное количество капельниц стояло возле ее койки. Я понимал, что ситуация плачевная. Рядом со мной находился ее лечащий врач. Он все время молчал и только иногда тяжело вздыхал.
– Она будет жить? – спросил я.
– Шансы остаются.
– Насколько полноценно сможет жить?
– Жизненно важные органы не пострадали. Только внешние ожоги. Чудо, конечно.
– И это значит…
– Это значит, что все шансы для нормальной жизни есть. Только пусть из комы выйдет. Но Вы понимаете, что ожоги серьезные? Такой как раньше она уже не будет.
– Мы это переживем. Не страшно, главное, чтобы жива осталась.
