Измерения глюкозы в моче, для самоконтроля, мы проводили с помощью занятного советского прибора – поляриметра. Суть его работы сводилась к тому, что в специальный контейнер собиралась моча, потом ее капля наносилась на стекло. Оно помещалось под микроскоп, который обладал цветовым анализатором. Прибор показывал повышенное содержание глюкозы в моче. Смотришь в микроскоп и видишь розовый цвет. Это значит, что глюкоза повышена и следует сделать инъекцию инсулина. До сих пор не знаю, кто изобрел данный прибор, но в тот период он сильно помогал в диагностике моего состояния.
В пять лет моим главным спутником был дневник питания. В него мама ежедневно заносила все, что я ела и пила, а также количество единиц инсулина, измерения показателей мочи и сахара крови.
Несмотря на то, что мы с родителями научились жить с моим состоянием, случались и провалы. Помню, мы с мамой поехали в санаторий. Мне было около 6 лет. Мы жили на 3 этаже пансионата для государственных работников. Везде красные ковровые дорожки и советская роскошь тех времен. Я ходила в холл на первом этаже: там часто включали музыку, и я танцевала под нее.
– Синенькая юбочка, ленточка в косеее, – пела колонка. Забывшись, я кружилась в танце. На мне тоже была юбочка, и эта песня казалось мне символичной.
– Кто не знает Любочку, Любу, знают все-е – я кружилась все сильнее, забывшись. Так мне нравилась эта песня.
– Но если к этой девочке вы придете в до-ом – в это мгновение моя голова закружилась отдельно от меня. Я думала, что от танца.
– Там вы обязательно-оо – я остановилась перевести дух, но головокружение не прекращалось.
– Либэ-либэ, аморе, аморе-е, – продолжала петь на заднем фоне колонка, а в моей голове возникло четкое понимание, что у меня низкий сахар крови и мне надо срочно в номер к маме.
– Либо-либо, Любо-вь – музыка играла уже где-то глубоко внутри меня. Шум в ушах вытеснил все остальные звуки. Мое тело напряжено, а в глазах лишь четкая дорога домой, по которой я брела с напряжением во всем теле.
До сих пор помню большую лестницу главного холла, устланную той самой красной ковровой дорожкой. Я поднимаюсь. Ступенька за ступенькой. Осталось немного, и вот уже другая лестница, ведущая к номеру. А там – мама. Мама меня спасет.
Вдруг с моей ноги соскакивает тапочек и кувырком несется вниз по лестнице, преодолевая весь тот путь, который я уже миновала. Он внизу. Я – наверху. Между нами непреодолимое расстояние ступеней. Очень долго возвращаться. У меня нет сил. Оставлю тапочек внизу и пойду дальше к маме.
Я иду, на автомате, считая лестничные пролеты. Еще немного. Я захожу на этаж, и вижу дверь. Это мой номер. Стучусь. Долго, очень долго, идет мама. Дверь открывается. «Мама! Я дошла». В этот момент глаза застилает черная пелена. Мне выключили звук и свет. Я наконец-то падаю в обморок. В мамины объятия.
Открываю глаза: я лежу на кровати. Возле меня мама с сахаром и соком. Бледная. Склонилась, целует меня в щеки, гладит по волосам. «Мамочка. Как же я тебя люблю. Как хорошо, что ты рядом». Я чувствую сладкий вкус во рту. Головокружение прошло. Мне гораздо лучше, потому что рядом мама.
Не помню, чтобы мама меня ругала. Может быть, я была послушным ребенком, а может, терпению моей мамы можно было позавидовать. Мама готовила меня к школе, постоянно занималась моим образованием и развитием. В 5 лет я умела читать и писать, отлично запоминала стихи и песни, ходила на хореографию. К 1 классу я уже прошла всю его программу и часть программы 2 класса. И мне было все очень интересно и увлекательно. Я бегло читала, рассказывала стихи и знала многое про окружающий мир.
