– У меня работа, – она пожала плечами. – У него тоже. Знаешь, я даже эту свадьбу воспринимаю уже как часть работы. Надо пережить, и все.
От этих слов я обомлела. И это моя сестренка, которая с пяти лет мечтала о самой волшебной свадьбе? Которая мечтала раз и навсегда? Когда, в какой момент у нее это пропало? Но это, по крайней мере, объясняло, почему Ева так легко отправила меня выбирать новый букет. Она перегорела. Для нее свадьба – уже не праздник, не торжество любви, а просто галочка, которую надо поставить. Что в ней это убило? Работа, постоянная усталость или сам жених?
– Ты его вообще любишь? – вопрос вырвался помимо воли. Я не хотела его задавать, это меня не касалось.
Но глядя на усталую, почти равнодушную сестру, я не могла не спросить. Ева едва ощутимо вздрогнула, сжала пальцы, а потом выдавила из себя улыбку:
– Он хороший, – снова повторила она то, что сказала мне еще днем. – Эта свадьба – самое правильное решение, которое я только могла принять.
Мне очень хотелось спросить у сестры, кого она сейчас убеждает – себя или меня? Если уж даже наша великая актриса не могла изобразить правдоподобность. Но я не стала. Она все равно не готова сейчас разговаривать. Тем более, Ева кажется довольно расстроенной.
– У тебя точно все в порядке? – обеспокоенно спросила я, съезжая с надоевшей темы свадьбы. В конце концов, нам что, обсудить больше нечего?
– В полном, – кивнула сестра. – Просто сегодня был очень тяжелый день. И спектакль.
И она оживленно начала мне рассказывать обо всех курьезах, с которыми столкнулась за сегодня. Я даже почти поверила, но для себя странное поведение сестры отметила. Мы еще немножко поболтали о пустяках, а потом Ева, крепко меня обняв, пожелала спокойной ночи и ушла.
Как только хлопнула дверь, завозился на полу Рич и вопросительно на меня посмотрел.
– Нет, малыш, ты со мной на кровати спать не будешь, – покачала головой я, не вполне уверенная, что уловила его посыл. Но какая разница?
Вот только когда я вернулась из душа, этот нахал уже развалился на моей постели. Ладно, хоть место для меня оставил! Но спорить с собачьим тираном я не стала. Выключила свет и начала считать овец, барашек и прочую живность. Вот только в моем воображении они почему-то занимались корридой. В сон я провалилась нескоро, но так крепко, что даже не сразу услышала отчаянно звонящий телефон. Не сразу сообразив, что происходит, я продрала глаза и уставилась сонным взглядом в потолок. А гаджет продолжал отчаянно вибрировать и разрывать тишину тяжелой роковой мелодией. Протянула к нему руку, я нажала на прием.
– Да? Я слушаю. Не молчите!
А в ответ услышала только сильные, надрывные рыдания.
Недоуменно моргнула. Что же такое происходит? Кто в такое время может звонить, да еще так плакать? Бросила взгляд на экран телефона. Три часа утра. Спросонья даже не сразу сообразила, что можно посмотреть, кто же звонит. Еще несколько всхлипов в трубке, а потом грустное:
– Янина Станиславовна…
– Марина? – удивилась я. – Почему ты звонишь в такое время? Что-то случилось?
За несколько лет работы всякое бывало, но чтобы мне звонила плачущая секретарша среди ночи? Ни к чему хорошему это не вело.
– Никита Валерьевич… – она не закончила и снова всхлипнула. А я похолодела, чувствуя, как горло сжимает холодная рука ужаса.
– Марина, хватит реветь! – рявкнула я, понимая, что, если так и продолжится, я не скоро услышу причину стенаний. Утешать девчонку у меня не было ни сил, ни желания. Мне нужно знать, что с Китом. – Быстро и четко объясни, что случилось.
