– «Как странно, – оборвал молчанье капитан, –
но этот колокол сегодня, в рождество,
напомнил мне о колоколе монастырском.
Историю о нём мне рассказал монах,
чудак, мечтатель и немножко не в себе.
Так вот, когда-то страшное несчастье
постигло этот край. За сорок с лишним лет –
ни одного дождя, и остров разорился,
и гибли люди, и рождались змеи.
Мильоны змей покрыли этот мыс,
большие, толще человеческой ноги, и ядовитые.
И бедные монахи монастыря святого Николая
ни в поле не осмеливались выйти,
ни к пастбищам стада свои погнать.
От верной гибели спасли их кошки,
взращенные и вскормленные ими.
Лишь колокол ударит на заре,
как кошки выходили за ворота
монастыря и устремлялись в бой.
Весь день они сражались и на отдых
недолгий возвращались лишь тогда,
когда к вечерне колокол сзывал,
а ночью снова начиналась битва.
Рассказывают, это было чудо:
калеки – кто без носа, кто без уха,
хромые, одноглазые, худые,
шерсть клочьями, и всё же неустанно
по зову колокола шли они сражаться.
Так пролетали месяцы и годы.
С упорством диким, несмотря на раны,
в конце концов они убили змей,
однако вскоре умерли и сами,
не выдержав смертельной дозы яда.
Исчезли, как корабль в морской пучине,
бесследно… Так держать!
…Могло ли быть иначе,
коль день и ночь им приходилось пить
пропитанную ядом кровь врага.
Из поколенья в поколенье яд…»
«…держать!» – откликнулся, как эхо, рулевой.
В этом месте я привычно сделал драматическую паузу, и спустя пару секунд вся палуба уже восторженно рукоплескала мне. Не хлопала одна лишь гимнастка. Она смотрела на меня по-кошачьи оценивающе, одновременно с любопытством и ревностью.
Это, как вы уже догадались, и была Руслана Лемурова.
В программе прогулки на яхте всегда предусмотрен обед, во время него Мавританский с гимнасткой и подсели ко мне поболтать. Тогда-то я и узнал от них все подробности про их мистерию и репетиции на Кипре. В свою очередь, поделился и собственными впечатлениями от театрального фестиваля этого года.
К тому времени по приглашению других театральных трупп, ранее также побывавших на моих экскурсиях, я успел уже посмотреть несколько спектаклей. На открытии фестиваля в пафосском Одеоне я в полной мере насладился режиссёрской работой Яши Кочели со Словенским национальным театром «Нова Горица»: они показали трагедию Еврипида «Троянки» с Марютой Сламич в роли Гекубы – эта антивоенная постановка собрала самые восторженные отзывы прессы и зрителей! Там же, в древнем Одеоне, я побывал и на инновационном спектакле «Вакханки» японского режиссёра Изуми Ашизавы, попытавшегося соединить приёмы традиционного японского театра Но с классической древнегреческой драмой. Плюс в античном театре Куриона я видел уморительную комедию Аристофана «Лисистрата» в исполнении итальянской труппы Туллио Соленги с великолепной Элизабеттой Поцци в главной роли – о том, как главная героиня с помощью женской «сексуальной забастовки» смогла остановить войну между Спартой и Афинами, и постановку «Ифигения в Авлиде» Янниса Калаврианоса из Национального театра Северной Греции про то, как царь Агамемнон перед походом на Трою хотел принести в жертву богам собственную дочь.
Уж лет пять как я перестал быть заядлым театралом, но признаюсь: каждый из этих спектаклей мне понравился – время на них я потратил не зря. И когда Мавританский поделился со мной идеей своей мистерии, соединявшей греческий миф с советским шлягером, я, напустив на себя вид знатока, не без скепсиса провёл аналогии между его замыслом и тем, что уже показали на фестивале японцы:
