Это несомненно был человек, с которым мне прежде не доводилось встречаться, – и голос был совершенно незнаком, и жители Сеннена обращались друг другу по имени или фамилии. Здесь все друг друга знают.
Я наклонилась и подняла с земли соломенную шляпу, которая не представляла собой ничего особенного и новой не была. Заурядная вещь, в которой не проглядывалось ни капли индивидуальности владельца.
Я подошла к ограде и протянула мужчине – впрочем, нет, не мужчине, юноше – его шляпу.
– Возьмите, сэр.
Тут у меня появилась, наконец, возможность как следует рассмотреть такую диковинку для Сеннена, как незнакомый человек.
От открывшейся красоты перехватило дух.
Меня редко восхищала чужая внешность – я сама была красавицей, о чем с самый юных лет говорило зеркало и множество мужчин. Женщины (если речь шла не о благодушных пожилых дамах) многозначительно молчали, и их безмолвие казалось самым щедрым комплиментом.
Но юноша передо мной был настолько прекрасен, что я почувствовала себя дурнушкой, бедной падчерицей, которой приходится изо дня в день чистить камины, отчего лицо и платье ее сплошь в золе.
Кожа незнакомца была настолько смуглой, что еще немного – и показалась бы уродливой, но эта грань между красотой и уродством выглядела почти невозможным совершенством. Волны черных как вороново крыло волос причудливой рамой обрамляло тонкое высокоскулое лицо с прямым носом и, возможно, слишком тонкими, но удивительно соразмерными губами. Однако разглядеть лицо незнакомца удалось не сразу, потому что все исчезало и меркло стоило только посмотреть в его глаза.
Я прежде ни разу в своей жизни не видела такого удивительного изумрудного цвета, который почти гипнотизировал, заставлял замереть в немом восхищении и взирать. Волшебство отступило только когда полог длинных ресниц скрыл глаза юноши передо мной… и удалось опустить взгляд.
Первый раз за всю жизнь я осознала, насколько же оказывается… некрасива.
Возникло ощущение, будто разглядывала черноволосого незнакомца я целую вечность, но на самом деле минуло немногим больше пары мгновений, и ситуация не стала неловкой.
– Благодарю, мисс, вы очень любезны, – колокольчиком прозвенел голос юноши.
– Что вы, сэр, не стоит, – поспешно отозвалась я, не решаясь снова на него посмотреть.
– Я удивительно невежлив, мисс. Мое имя Кин. Джулиан Кин, – представился молодой человек. В каждом его слове искрилось веселье, из чего я сделала неутешительный вывод, что все-таки покраснела от смущения и восторга. – Я снимаю комнату у миссис Браун.
Удивление оказалось настолько велико, что я решилась вскинуть взгляд на собеседника.
Миссис Браун никому ничего не сообщила относительно нового гостя. Да и никто не сообщил, а ведь появление такого обитателя в Сеннене не могло остаться без внимания – слишком уж заметным был юноша со звучным именем Джулиан Кин. Да и имя, скорее всего, вымышленное. По крайней мере, походило на то.
В душе подняла голову как будто задремавшая тревога.
– Мое имя Элизабет Мерсер, – представилась я, прежде чем начала расспросы. – И сколько вы живете у миссис Браун?
Мистер Кин пожал плечами.
– Уже три дня. Ее племянник, мистер Мергатройд, порекомендовал нас друг другу, и вот я приехал наслаждаться чистым воздухом и тишиной.
Я вглядывалась в прекрасное лицо Джулиана Кина и не понимала, зачем ему вообще понадобились эти пресловутые чистый воздух и тишина.
