1
С прожитых вершин – видится многое; если не все.
Родители делают все от них зависящее, чтобы их потомство развивалось в социально полноценных членов сообщества, даже если это противоречит общему смыслу существования всего рода человеческого; в государствах тоталитарного – "каннибалистического" – подобия.
Лишь Высший Космический Разум заботится о творческом начале в своем земном воплощении, определяя ему, дальнейший путь.
Новый рассказ, начинается с определения «божественного» в творчестве. У всякого напоминания об ушедшем времени, существует прообраз ближайшего будущего. Когда сек.соты и стукачи становятся настоящим страны.
…Однажды, во втором классе одного, «ненормального» класса, случилось прибавление в лице еще одного первоклассника-головастика: к тринадцати особям мужского пола, присовокупилось еще одно творение родителей предвоенного выпуска, детство которых было опалено войной. Эти родители жили, в подавляющем большинстве своем, выживали без своих родителей, поскольку многих забрала пиррова победа в только что прошедшей кровавой бойне. (Противоположный пол, в этом классе, представляли собою только пять женских лиц). С таким мрачным гендерным перекосом, очередное советское поколение, сделало вескую заявку на будущую войну. Состав девчонок, периодически, варьировался – на одну и другую особь. Арифметически, эту перманентность не сложно изобразить, взяв в основу картинку в их первом учебнике арифметики: с цифрами-воробушками-девчонками, рассевшимися на ветках-годах-классах: 1968… 1976, – и, соответственно: 4… 5…4… 3. 14/3 с таким балансом они закончили Х… восьмилетнюю школу.
Середышкин Коля – воплощение ангелочка во плоти, срисовавшегося с советского воспитательного плаката: расплющенный носик еще не портил светлый образ образцового советского школяра и патриота на его личике. Он был как все, читал советские книжки, а позже стал забрасывать одноклассников пропагандистской макулатурой, которую через завербованную с помощью члена, мать, передавал альфа-сексот Бар—ков. Они вместе работали в сельском совете: он – председателем, она – секретуткой.
Коля был большеголовый, как и все мы, в столь юном возрасте. Одет он был, как и все мы, тогдашние ученики, в начальных классах: в костюмчик из толстого голубого сукна, в брюках которого, вместо ширинки, был открывающийся клапан (который надо было опускать вниз, при справлении малой нужды).
Колька НЕ ходил в спортивных трико с оттопыренными пузырями на коленках, как его фигуристая мать (обстоятельная женщина, как воплощение навязываемого – советским кинематографом – стилем, если быть строго привязанным к тому времени), – и как две капли воды, похожий на свое дитя, отец.
Отец принадлежал к тому поколению, отрочество которых, опалено только что отгремевшей войной. Стойкая пристрастие ко всякого рода взрывоопасным находкам и к оружию, сохранила о нем много мифов в односельчан. Многим, подобные увлечения, правда, стоили жизней. Старший Середа – выжил. Хотя, по многим преданиям, был самый бесшабашный со всех своих послевоенных сверстников.
Старшая дочь, смахивающая фигурой на мать, щеголяла тоже в таких же диковинных штанах, как и родители. За что, новоприбывшие получили заслуженную кличку – «Кальсоны».
Кальсоны приехали электрифицировать село. Работать в трико было удобно: делая связки на проводах, и лазая по электрическим опорам.
