Но вот переживания, которые я ощутил, родившись в этом мире, были явно слабее. Скорее всего, на данном этапе Земля, как планета, ещё не излучает тот спектр энергий, при котором сверхчувствительность у её жителей становится нормой. Возможно, именно поэтому люди этой эпохи не имеют сверхспособностей и не могут ощутить реальную связь с Космосом. Тогда, наверное, определённые запреты и ограничения им всё же необходимы… Что ж, поживём-увидим…
– Слава Богу, слава Богу, – запричитала бабулька, пропуская нас внутрь. – Я уж заждалась.
Она замахала рукой, прикасаясь пальцами то ко лбу, то к плечам, то опуская руку вниз. Эти движения были мне непонятны. «Наверное, это часть какого-то ритуала», – предположил я. Скосив глаза, я с интересом проследил за манипуляциями старшей представительницы нашей семьи, но тут же поспешил зажмуриться, чтобы родня не заметила ничего подозрительного в моём взгляде. Эту привычку я выработал ещё в роддоме. Однако мои предосторожности были напрасны, так как все были возбуждены, радостны и вряд ли бы обратили сейчас внимание на такую мелочь, как осмысленный взгляд грудного ребёнка. Мы вошли в квартиру. Здесь, в отличие от лестничной клетки, пахло чем-то вкусным, видимо, родня подсуетилась по поводу праздничного стола.
– На выписку много времени ушло, – посетовала мать в ответ на укор бабульки, отдавая ей меня, чтобы снять верхнюю одежду.
– Я даже замёрзнуть успел, пока дождался, – вставил своё слово отец. – Ну ничего, сейчас согреемся, – добавил он, потирая ладони.
– Тебе бы только напиться, – неодобрительно пробурчала бабка.
– По такому случаю не грех, Матрёна Никитична… Не грех, – весело возразил папаша.
– Ой, – встрепенулась вдруг бабуля, когда меня высвободили из одеяла, – нужно же ребёночка повивальником3 умотать. Говорила тебе, возьми его с собой, – укорила она мою мамочку.
– Мама, ну кто будет с ним там возиться? – мягко возразила та.
«Чего это ещё моя неугомонная бабка придумала? – мысленно возмутился я. – Мало, что в пелёнку замотан, так ещё нужно каким-то повивальником обмотать… Они что, из меня мумию собираются сделать?»
– А если у него ручки или ножки кривыми будут, что потом делать прикажешь? Ну да ладно… раз в больницу не взяла, то уж дома обязательно умотай. Слава Богу, добрые люди подарили, дай им Бог здоровья.
– Хорошо, – согласилась мать.
Пока она меня разматывала, пока меняла подгузник, который мне пришлось по дороге немного подмочить, пока поверх пелёнки уматывала какой-то широкой пёстрой лентой, стянувшей моё тело так, что вообще было невозможно шевелиться, на кухне звякала посуда и доносились: тихий голос бабульки и жизнерадостные восклицания отца.
– Куда ты лезешь своими ручищами-то, – ворчала баба Мотя. – Успеешь ещё…
– Так я кусочек колбаски, – миролюбиво ответствовал зять. Звякнула посуда. – Как говорит Толян: «Хороший праздник не обойдётся без бутылки, а вот бутылка без праздника обойдётся легко!»
– Аккуратнее, антихрист, посуду разобьёшь.
– Не боись, Матрёна Никитична, всё будет чики-пуки.
Закончив уматывать, мать уложила меня в деревянный манеж. Взглянув на меня нежным материнским взглядом, она удалилась на кухню, чтобы вместе со всеми отметить пополнение семейства и благополучное возвращение домой.
– Так, что-то я не понял, – возмутился я довольно громко. – Сами, значит, трапезничать будут, а ты тут с голоду помирай?!
