– Гулял и в кино водил, – добавила ба, даже не разозлившись на то, что ее перебили. – Отпрашивал на концерты.
– А теперь тебя возит один только Димка.
Она похлопала рядом с собой.
– Садись-ка детка и расскажи, что стряслось! Подождут твои гости!
Попросить ба не начинать означало признаться в том, что Илья имел какое-то значение для меня. Но надо было попытаться отвлечь ее и убедить, что все хорошо. Исчез Скворцов. Ну чтож!
– Ба, давай не будем, а?
– Значит все серьезно.
Она и Люся обменялись понимающими взглядами.
– Нечего рассказывать, – откликнулась я, оперевшись на перила. – Он решил, что я слишком богата для него.
– Вот даже как! – протянула ба, приподняв брови.
Она неодобрительно качала головой в отличие от Люсьен, которой очень даже понравилось мое объяснение.
– Значит порядочный! – сказала она, а взглянув на бабулю, спросила. – Что не так, Аделаида Георгиевна?
Я присела почти тут же, подхватив на руки подбежавшую ко мне ракету. От взъерошенного сына веяло теплом и жаром одновременно. Мой жаркий мальчик только что вынырнул из бассейна, приведя с собой остальную ватагу ребятишек от мала до велика.
– Я считаю, что если мужчине не нужны мульоны женщины и он прямо говорит об этом, то это даже очень хорошо.
– Он сказал не так. Верно я понимаю, Ида?
Я порадовалась появлению детей. Мнение ба было важно и скорее всего мудро, но… Мы вернемся к этому разговору в другой раз. А еще мне нужно самой разбираться что к чему и вроде у меня неплохо получается это.
– Дём! Мама, Дем!
– Тетя Ида, – позвала меня Аришка. – Я приглядывала за малышами, но не углядела.
Девочка скрестила руки на груди очень неодобрительно покачала подбородком из стороны в сторону. Не улыбнуться этому манерному поведению старалась не только я, но и остальные присутствующие. Кроме сына естественно. Он обнимал меня.
– Мы разбили какую-то уродливую вазу, – добавил появившийся на веранде Алексей. – Восстановить ее уже нельзя!
Люся всплеснула, ахнула и умчалась обратно в дом. Вероятно, чтобы собрать осколки. Что до ба, то она не расстроилась этому обстоятельству.
– Вещи должны служить нам, а не мы вещам, мальчик.
– Отлично, – по-деловому откликнулся ужасно похожий на Артема пацан. – Но вы все равно извините нас.
– Ничего, сделаем из нее изразцы для печи.
Леша абсолютно точно повторил эмоцию отца, спросил, что такое изразцы, а выслушав объяснение, бросил «понятно!» Потом он взял сестру за руку и посмотрел на меня, а точнее на сидящего на моих руках Сашку.
– Ты идешь?
Меня немного позабавило это равное отношение. Лешка был старше Алекса, но не стеснялся водиться с мелкотней. Пришлось отпустить завошкавшегося на руках сына. Тот передумал ехать на мне, но не раздумал увести с собой, взяв перед этим за руку приятеля постарше.
– Идём! – потребовал он четко. – Мама!
– Ба, я пойду, – проговорила я, подарив ей извиняющуюся улыбку. – Важные дела, как видишь!
Последнее время мне как никогда прежде нравилась жизнь в загородном доме. Часы, проведенные с Алексом, были самой настоящей отдушиной от того, что происходило за воротами особняка.
Игры и чтение совершенно не утомляли меня, как проклятое наследство.
Я признавала, что совсем ничего-ничего-ничего не понимаю в этом. Чтобы постичь дела огромной компании нужно было начать изучать искусство управления с азов, а еще проникнуться заботами работников и тем, что делало предприятие… А я уставала и признавала, что совсем-совсем не хочу этого. Но тянула и не обращалась за помощью к ба, ожидая, когда же мне отчитается Золотарев.
