Снаружи мир продолжал жить своей жизнью, но внутри их маленького мирка воцарилась тьма.
– Мустафа, запри двери. Осман, машина приехала? – Амиран встрепенулся и начал раздавать указания находившимся в ресторане мужчинам.
– Да, аби* , фургон ждёт, – ответил турок, выбежавший из подсобки.
– Абдулла, Осман, берите тех двух, а я возьму третью. Несите их в фургон. Да шевелитесь вы, времени мало! – закричал Амиран, поднял спящую Эвелину и, забросив её на плечо, как мешок, понёс в сторону подсобки. Остальные последовали его примеру.
Девушек вынесли из ресторана на задний двор, и погрузили в ожидавший их, белый грузовой фургон.
– Абдулла, поедешь с ними, – скомандовал Амиран.
– Да, аби, – кивнул турок и уселся рядом с водителем.
Амиран набрал номер в своём телефоне, дождался ответа и сказал:
– Хоссейн-эфенди**. Птички в клетке! Да. Сделаю.
Автомобиль выехал из узкого переулка и через несколько минут растворился в лабиринте стамбульских дорог…
* старший – турецк.
** уважаемый – турецк.
Самолёт мягко приземлился в афинском аэропорту Элефтериос Венизелос. Демьян и Вугар без проблем прошли паспортный контроль, получили свой багаж и вышли на улицу в объятия тёплой афинской зимы.
– Что дальше, Деми-джан? – Вугар прервал затянувшееся с самолёта молчание.
– Цветов надо купить.
– Какие цветы? – Вугар непонимающе взглянул на шефа, но резко оборвал уже сформировавшуюся матерную тираду. Демьян, высокий, с тёмной кожей грек, был сейчас бледен как мел и сгорбился. Взгляд потух. Казалось, он просто смотрит в никуда.
К ним подбежал паренёк лет семнадцати с криком: «Мистер, мистер. Эй, биг мэн. Турист? Нид такси?».
Взгляд Демьяна ожил, он посмотрел на паренька и что-то сказал ему. Паренёк с удивлением глянул на странного, бледного мужика, вдруг заговорившего на греческом с чистейшим афинским диалектом, и быстро убежал куда-то.
Через пару минут к ним подъехал новенький мерседес бизнес-класса, из-за руля вышел седовласый, полный достоинства грек и, молча кивнув Демьяну, открыл багажник, погрузил туда их с Вугаром вещи, затем открыл им дверь в салон. Они заняли места.
Автомобиль плавно тронулся с места. Водитель что-то спросил у Демьяна, тот кивнул, и больше никто не проронил ни слова за всю поездку.
Машина остановилась у цветочного ларька, где Демьян купил пять белых роз, и они поехали дальше…
Омония – афинская городская клоака у подножия Парфенона. Облупившиеся фасады домов, покрытые граффити, грязные, осунувшиеся личности явно под чем-то запрещённым. Ларьки с едой, вонь и крики из окон, где явно происходили нетрезвые разборки на повышенных тонах и не о добром, вечном. Любовь здесь живёт только по ночам. За деньги.
Демьян вышел из автомобиля и, взяв одну розу, медленно, вялой походкой пошёл по грязному переулку. Вугар тихонько последовал за ним, держась на расстоянии. Он понял, что шеф знает этот район слишком хорошо, но не говорит об этом. Каждый угол, каждая трещина в стенах вызывали у Демьяна воспоминания, которые он предпочёл бы забыть. Он помнил, как когда-то здесь смеялись дети, как звучала музыка из открытых окон, как жизнь кипела, несмотря на все трудности.
Но теперь все это казалось далеким. Грязь под ногами напоминала о том, что прошлое не стереть, а боль, которую он чувствовал, была как открытая рана. Демьян подошёл к старому, апельсиновому дереву и коснулся его ветви.
– Здравствуй. Помнишь ли ты меня? А я тебя помню.
