Даже среди гвалта собравшихся чеченок нет-нет, а прозвучит:
– Что вы с нами воюете? Вы вашего Березовского судите! Это он Басаеву деньги давал!
Ну, этого либеральные борзописцы в блокноты свои не внесут, разумеется. А, вот, брань в адрес войск федеральных – в обязательном порядке. И сами же домыслят ещё…
Затем летели на вертолёте над Чечнёй. Скоро потекут миллиарды на восстановление её! Половину в Москве разворуют. Половину оставшегося – здесь. А на четверть станут восстанавливать. Её, конечно, окажется мало, и будут слать ещё… Как в дыру чёрную. От этих денег бешеных хотя бы толику родной жаровской Тверской области! Да и другим среднерусским… Да на Дальний Восток замерзающий. Ведь чахнут, чахнут русские регионы, вымирают, а ни копейки им! А сюда – как в топку – миллиард за миллиардом!
А выскажи-ка всё, за одну только эту поездку передуманное с экрана, заверещат-завоют: фашизм, ксенофобия, «раздавить гадину»!
Теперь, вот, генерал этот сверлит суровыми глазами из-под бровей нависших. Без того тошно…
Совещались между собой европейские парламентарии, записывали, головами кивали… Что ж, не нужно быть пророком, чтобы с точностью предречь: публичная порка на ближайшем заседании ПАСЕ нам обеспечена. Может, даже опять слова лишат. Хотя лучше бы вовсе вон прогнали. Деньги бы казённые целее были. Верх идиотизма платить за собственное унижение! Мазохизм какой-то. Нет, не выгонят. Какой же дурак будет им ещё платить такие деньги за членство? Нет предела человеческой глупости… И нет предела руководящей подлости…
Но, может, и придёт ещё просветление? Всё-таки теперь уже не 90-е годы. И риторика уже иная. И веет от неё робкой надеждой: а вдруг всё-таки начинается медленное отрезвление?..
И старался Жаров сам себя убедить в этом. А европейские «надзиратели» уже перед камерами давали первые комментарии:
– Нарушаются права человека… Федеральные силы не имеют права… Мы будем требовать…
И с задором каким клеймят! И счастливо подхватывают это журналисты, за тем только и ехавшие… А ты улыбайся им, ломай себя, балагань под кретина, подбирай слова, чтобы «и нашим, и вашим»… А иначе – как? Не может себе Жаров позволить роскоши всё в душе кипящее выплёскивать… Может, и новый президент (и.о. пока) – не может? Тоже ведь невозможно так сразу развернуть всё… Не осмотрелся ещё, не укрепился… Надо подождать, а там, глядишь, и начнёт он действовать в нужном русле… Быстро ведь ничего путного не происходит…
Вот, и закончена почти клятая и переклятая эта командировка. Уже у самого вертолёта вдруг остановил Жарова собственной персоной генерал Булыгин и, приблизившись вплотную, снизу вверх глазами воспалёнными впиваясь, произнёс:
– Слушайте, Юрий Викторович, ведь вы неглупый человек. Неужели вы не понимаете, что нельзя, нельзя воевать под надзором арбитра, играющего на стороне противника?! Нельзя воевать, когда стреляют в спину?! Неужели вы этого не понимаете?!
– Прекрасно понимаю.
– Так скажите же об этом в вашей чёртовой Думе! Моих бойцов убивают, а они вынуждены бояться лишний раз применить оружие: самих под суд отдадут! Это же не война, а позор!!!
– Я… всё, что в моих силах сделаю… – не находил Юрий Викторович слов нужных, куда-то исчезали они перед генеральским напором.
А Булыгин только рукой махнул:
– Все вы одинаковые… Как собаки…
– В каком смысле?
– Всё понимаете, только сделать ни хрена не можете! Прощайте!
