– Поехали! – он трясёт его за плечо.
– Куда? – тот открывает глаза и смотрит подозрительно, словно боится, что его сейчас снова заставят выступать.
– В гостиницу, куда ещё?
Юра кивает, поднимается и идёт к выходу, почти не шатаясь. То ли он притворялся умирающим на сцене, то ли его действительно отпустило. На выходе дежурят несколько сумасшедших поклонниц, и он улыбается им, призывно размахивая руками. Алексей смотрит на всё это уже без удивления. Прошло время, когда он пытался объяснить себе, что именно заставляет людей ждать Юру после концертов. Когда он был звездой, не требовалось искать причины. Но почему он кому–то нужен до сих пор? Да, его нынешние поклонницы уже не того юного возраста, как тогда, на пике славы. Раньше приходилось напрягаться, чтобы не увезти с собой какую–нибудь малолетку, сейчас эта проблема отпала полностью, самой молодой в немногочисленной толпе лет тридцать пять. От какого отчаяния они лезут к Юре? Нет, конечно, пусть продолжают, скоро, кроме них, никто не станет покупать билеты на его концерты. Просто почему они тоже не вырастут, ну?
– Для кого, говоришь, подписать? – слышится голос Юры, включившего своё обаяние, чтобы впечатлить этих дур. – Для Юли? Замечательное имя, моё любимое.
Стоящий в стороне Алексей не мешает и не торопит. Вот эти десять минут славы – всё, что осталось Юре от былой любви, единственное время, когда он не пытается найти свою бутылку. Потом все расходятся, кроме каких–то двух баб, которые грузятся в Хаммер вместе с певцом. Водитель трогается.
Алексей забирается в свою машину и едет вслед за габаритными огнями джипа. Хаммеры вышли из моды уже давно, даже раньше, чем сам Юра. Да и не должен рок–музыкант ездить на таких авто. Москвич – вот машина для рок–звезды. Чтобы всегда был шанс умереть под каким–нибудь автобусом, уйдя в вечность непобеждённым. А Хаммер – это для школьников.
На входе в гостиницу Юра пропускает внутрь своих новых подружек и оборачивается к идущему следом Алексею.
– Я серьёзно, с сегодняшнего дня ты уволен, – говорит он и тычет пальцем Алексею в грудь. Он всё ещё сильно пьян, вблизи это ощущается. – Ты стал злым, я не люблю злых людей. Эта работа не для тебя.
Он не ждёт ответа, а просто заходит внутрь. Он всё сказал, на весь оставшийся вечер он главный. Да и пусть. Алексея он увольнял уже столько раз, что и не сосчитать. Но как же это всё надоело!
Алексей спускается вниз по ступенькам, решая, что стоит зайти куда–нибудь и выпить, слишком долгим был этот вечер. Он проходит пару кварталов в поисках открытого бара, пока наконец не решает, что это отвратительная идея. Нет, ну в самом деле – столько ругаться на пьяницу, чтобы потом самому пойти и напиться? Спать, надо идти спать.
***
С утра он долго стучит в дверь соседнего номера, пока ему не открывает одна из вчерашних девиц. Он толкает двери, пытаясь зайти, но девица упирается, не желая его впускать.
– Ты кто такой? – шипит она, хватаясь за ручку.
– Отвали! – Алексей посильнее нажимает на дверь плечом и заваливается внутрь.
Девица, оказавшаяся голой, отскакивает подальше, без стыда смотрит на него, даже не пытаясь прикрыться. Алексей идёт внутрь номера, где на диване перед телевизором лежит вторая подружка, тоже без одежды.
– Где Юра? – громко говорит он, остановившись в центре.
– Там, – вяло машет она рукой куда–то в сторону второй комнаты.
– Так, девочки, собирайтесь и на выход, – он смотрит на них по очереди и показывает на дверь.
