Енька хмуро молчал, исподлобья глядя на педагога.
– Вторая, – продолжал напарник менторским тоном. – Женщины тоже никогда не протискиваются! Женщины вежливо просят позволения пройти.
– Причем здесь женщины? – вспылил еще не остывший Енька.
– А при том! – гаркнул Уалл. – Ведешь себя, как натворившая невесть что девица! Думаешь, кого-то обманул? Да от тебя за версту несет бабой, которая скрывается.
– Я не баба! – гаркнул в ответ бывший мальчишка.
– Да? – горец ухмыльнулся, смерив с головы до ног. – И как оно, снизу? Не забеременела?
Клинок с лязгом выскочил из ножен и замер в сантиметре от горла…
– Урок третий, – невозмутимо продолжил ассаец. – Не обнажай оружие, если не готов убить.
Енька закрыл глаза и сделал глубокий вдох, пытаясь успокоить нервы. Потом еще, и еще. Нервно загнал лезвие в ножны, повернулся спиной и оперся о подоконник. Руки тряслись…
Как жить? Как думать, ходить, говорить? Колотило не от драки – к дракам давно привык. Колотило, потому как неожиданно ощутил себя настоящей девчонкой, к которой пристают мужчины. Полнейший набор ощущений…
– Дерьмо… – с чувством вынес вердикт. – Какие же мужики… дебилы…
Пауза длилась целую секунду. Потом сзади грохнуло так, что подпрыгнул горшок на окне. Енька вдруг осознал, что только что произнес, – и к ржанию сына гор присоединилось заходящееся контральто.
Выехали рано утром, как только солнце выглянуло из-за макушек сосен. Наемники тоже не спали, возясь возле своих лошадей:
– Доброй дороги, – поприветствовали, будто ничего не случилось. – Пусть все у вас наладится, прекрасная гуаре.
– Удачи, – ответил на вежливость Уалл, кивнув на расплывчатую гряду Идир-Яш. – Думаете, князь не в курсе об одинокой придорожной таверне?
Оба хмыкнули и повели из конюшни лошадей.
– Считаешь, ждут караван? – спросил Енька, когда таверна скрылась из виду.
– Что еще тут делать двум матерым псам, в захолустье у гор? – резонно пожал плечами напарник.
Дорога петляла между деревьями, стук копыт глухо разносился по лесу. В кронах весело перекликались птицы. 'Дружина ждет в Утрице, – лениво пробежала мысль, – а караван будет здесь. Однако…'
– Что, проснулась княжья солидарность? – усмехнулся Уалл.
– Иди ты… – огрызнулся Енька. Зараза будто всегда знал, о чем он думает.
Контрабанда испокон веков цвела в Семимирье. Королевство старое и сильное, здесь мастерили-производили качественно. И платили за редкости дорого. А пошлины, как у бандитов…
О собственной княжистости думать на хотелось. Страшно. Мысли путались. Да еще девушкой – вообще мозги вразброс. Что дальше? Как?
Девчонки всегда были из другого мира. Он их не понимал. Вроде так же ходят, говорят, смеются, но… Богам неизвестно, что у них в голове. Девчонки. Предмет вожделений и желаний. И он теперь тоже из них? Серьезно? Вспомнилась Весянка – милая, добрая, заботливая, с ленточкой в русой косе… Кошмар. Лучше смерть.
Окинул себя – под плащом пропорций не видно. Но раздражает непривычно прыгающая под поддоспешником грудь, ноющая поясница, и руки…
– Уалл?
Горец чуть притормозил, выравнивая рядом коня.
– Думаешь, у меня может получиться?
– Что? – ухмыльнулся напарник. – Родить ребенка? Попробуй!
Когда-нибудь его убьют. Точно.
Обычный мужской юмор уже не воспринимался как обычный.
– Рыцарство, – попытался пояснить. – Понимаешь, я же тогда почувствовал… как что-то вошло и растворилось… И до сих пор, – похлопал по ножнам, – не ощущаю веса этого меча.
