— Скажи, Яна, почему ты так любишь снимать мужскую натуру?
Вообще-то, я не то чтобы люблю. Девочек мне тоже нравится снимать. Я вообще люблю красоту. Но женские фотки получаются у меня какими-то стандартными — так считают все редакторы, и хотя их тоже берут, но платят не так хорошо.
Конечно, Григорьеву интересует вовсе не это. Собственно, саму-то её не интересует ничего. Но она, как и любой журналист, пытается загнать меня в угол, заставить краснеть и выдумывать эвфемизмы того, что прекрасно пониманием мы с ней, но что сможет пощекотать нервы зрителям, о тусовке только грезящим во сне.
«Ничего личного, это только бизнес». Я понимаю это как никто хорошо. И обычно не обижаюсь на журналистов, которые просто стараются делать свою работу хорошо.
Но сейчас я смотрю на неё, и мне кажется, что ещё одно слово — и я ударю её в лицо.
— Мне нравится фотографировать и тех, и других, — отвечаю я почти так, как есть, — полагаю, мужская натура больше нравится тем, кто смотрит на них.
Григорьева улыбается. Здесь главное не ответ, а вопрос — что бы я не сказала, зрители получили свой кусок.
Программу ведут двое — как всегда. Фамилию её напарника я не знаю, но именно в этом месте включается он.
— Говорят, что в модельном бизнесе часто встречаются неделовые отношения между фотографом и моделью. А как с этим дело обстоит у вас?
Я смотрю на него и улыбаюсь. Мы оба знаем, как дело обстоит.
— Хотите пригласить меня на свидание?
Парень замолкает, но только на секунду. Глупо надеяться, что он пропустит удар.
— Хочу узнать, сколько правды в истории с Ярославом Толкуновым.
Кажется, всё замолкает. Григорьева едва заметно подносит пальцы ко лбу, показывая мне или режиссёру, или кому-то ещё, что она тут ни при чём. Что парень новенький и просто дурак.
Я встаю. В общем-то, он не спросил ничего. И будь сегодня другой день, я бы могла продолжить наш взаимный пиар. Но именно в ту пятницу я просто не могу. Что-то лопается в груди и, взяв парня за шею двумя пальцами, я со всей дури бью его лицом об стол.
Всё. Наверное, меня больше не пригласят на M-tv. Если честно, мне всё равно. Но совесть мучает меня все последующие три дня — потому что парень, в сущности, не сделал ничего. Не сказал ничего, чего бы мне не говорили до него. «Шлюха Толкунова». В тусовке — правда, немного другой — так меня называли все. Может, дело в том, что до них я дотянуться не могу? Но от этого только противней, потому что парень ни в чём не виноват.
До понедельника у меня ещё две сессии, но на сердце все выходные кошки скребут — а в понедельник программа выходит в эфир. Без купюр.
Через двадцать минут мне звонит шеф — с поздравлениями. Я побила какой-то там рекорд.
— А ты не хочешь сама стать репортёром? — спрашивает он меня.
Я говорю, что нет. Я давно уже не хочу быть на виду. Хотя вопрос «Почему?» мне постоянно задают.
В нашей тусовке много разных парней. Девчонок – таких, какие водятся у нас – я не люблю и вспоминать про них не хочу. В основном гламурные фифы, которые работу получили через постель. Но что касается парней, тут есть на что посмотреть.
Есть, например, такой Марк Робинсон — по паспорту, правда, Миша Рабунов. Так вот, Марк любит красивых девушек во всех видах. Он может подойти ко мне или кому-то ещё посреди тусовки и спросить:
— Хочешь переспать?
Поначалу я немного фигела. А потом как раз вошла во вкус. С Марком легко и наутро не надо ничего объяснять. Можно просто вместе покурить и уехать домой.
