И вот теперь, когда оказалось, что и для секса она не нужна, глубоко в груди Янки поселился новый страх — оказаться совсем не нужной.
Янка сглотнула и, выскочив из кровати, стала быстро натягивать джинсы — долгих сборов Яр не просто не любил, вообще не принимал. Если Янка не успевала застегнуть рубашку и куртку за минуту, то могла и вовсе отправиться во двор в одних штанах, несмотря на мороз.
Яр всё равно оделся первым — Янка уже застёгивала нижнюю пуговицу — и подтолкнул Янку к лестнице. От этого прикосновения по плечу разлилось тепло, и Янка немного успокоилась. Улыбнулась даже, бросив на Яра быстрый взгляд.
— Что сдавать будем? — спросила она, прыгая вниз через ступеньку прыг. — Матанализ или право? Если право, то у меня с ним хреново.
— Плохо! — отрезал Яр и снова подтолкнул её, теперь уже к выходу во двор. —Нам с тобой право надо знать назубок.
— Исправлюсь, — бодро пообещала Янка и свернула за угол.
Пистолет был с ней. Она теперь была с ним всегда — Янка получила в зубы ещё в один из первых дней, когда умудрилась оставить его на улице замерзать.
— Лучше сама околей, но пистолет чтоб был в тепле, дошло? —спросил Яр тогда, и Яне оставалось только выдавить, прижимая рукой саднящее место :
— Дошло.
Больше она не ошибалась: Янка вообще схватывала на лету, когда дело касалось шкурного интереса, а Яр и всё, что касалось Яра, было именно таким.
— Десять из десяти попадёшь — получишь зачёт.
— Я помню, что ты обещал, — усмехнулась Янка и, улыбнувшись, быстро отвела взгляд, позволяя Яру гадать, послышалось ему или нет.
Янка заняла стойку и прицелилась. Восемь из десяти вошли в цель. Она выпустила девятую пулю, а затем рухнула набок, сбитая ударом в плечо.
— Бля, да что за!.. — заорала Янка и замолкла, наткнувшись на холодный взгляд Ярослава. — Офигеть, тренировочки! — пробормотала она.
— Девять из десяти. Придётся пересдавать.
— Ну и похер! — выпалила Янка и швырнула пистолет в снег.
— Что сказала? — переспросил Яр, и Янка обнаружила, что её держат за шиворот, так что ткань врезается под мышками и приходится стоять на носочках.
— Бля… — пробормотала она и осеклась. Яр влепил ей оплеуху — не сильную (когда он бил всерьёз, Янку относило вбок на пару шагов), больше обидную, потому что Янка не чувствовала за собой вины.
— Пушку подобрала, и шагом марш за мной!
Яр отпустил её и, не оборачиваясь, направился к дому.
Янка подобрала пистолет, вытерла его о куртку и, засунув в карман, бросилась следом.
— Значит, так, — бросил Яр через плечо, едва за Яной захлопнулась дверь. Порылся в буфете и достал откуда-то две изорванные карты с пометками. Шлёпнул их перед Яной на стол. — Я сейчас ухожу. Буду поздно. Выучи так, чтобы она тебе по ночам снилась. Дошло?
Янка кивнула. Склонила голову набок.
— Можно вопрос?
— Валяй.
— Сегодня Новый год…
— Это не вопрос.
Яр отвернулся и, достав из ящичка пачку денег, сунул в карман. Не говоря больше ни слова, вышел за дверь, и через пару минут Янка услышала шум мотора.
Она скинула куртку и, взяв карту, уселась на диван. На душе было паршиво. Не то чтобы она ждала чего-то… И всё-таки наступал Новый год. Если уж Яр сам собирался свалить куда-то бухать, то мог бы и её отпустить повидаться с друзьями. А мог бы… Янка закусила губу, отгоняя непрошеные мысли, но они не хотели исчезать. «Мог бы остаться со мной».
Янка закрыла глаза и представила себе, как они сидят вдвоём за большим столом, на котором стоят вазочки с салатами и бутылки шампанского. Захотелось плакать – больше, чем тогда, в подвале. Тогда было просто больно, но она не понимала, что будет потом. Теперь она поняла абсолютно отчётливо, что старая жизнь кончилась. Теперь вот это всё — кипятильники, удобства во дворе и мужик, трахающий её по утрам, — и была её жизнь.
