Янка осталась стоять, разглядывая, как медленно бегут к поверхности воды маленькие пузырьки.
— Что это за место? — спросила она. — У тебя тут ни хрена нет – ни мебели, ни посуды. Как ты так живёшь?
Ярослав покосился на неё через плечо.
— Мне хватает, — отрезал он и снова отвернулся.
— Да это же… — Янка замолкла на полуслове, вспомнив, что ей ещё и запретили материться. — Это ваще! Бомжи, наверное, лучше живут.
— Слушай, ты! — Ярик развернулся и мгновенно оказался так близко, что Янка ощутила его дыхание на своей коже. — Если будешь меня заёбывать, тебе наши пацаны массажистами покажутся, ты поняла?
— Охренеть какой гордый! Я просто спросила!
— Ты не спросила – ты наехала. А за наезд надо отвечать. Дошло?
— Прости, — буркнула Янка и снова уставилась на кастрюльку. Потом добавила обиженно: — Вообще-то, я тебе кофе сделать хотела. Но у тебя ни сливок, ни сахара нет.
Ярослав отвернулся, одним коротким движением распахнул холодильник и бухнул на стол пакет с надписью «молоко».
— Мне безо всего, — добавил он и снова отвернулся.
Янка поджала губы и уставилась его на коротко остриженный затылок. От одного только вида мясистой шеи сводило в паху, а Ярик спустился вниз в одних только джинсах, так что Янка имела возможность лицезреть ещё и спину, на которой при каждом движении медленно перетекали друг в друга бугристые мышцы. Будто по волнам, по их изгибам плыл порядком уже стёршийся патрон с надписью «Кабул».
Янка отвела взгляд и выдернула из розетки шнур. Достала из шкафа две кружки с отбившимися краями и, засыпав в каждую по ложке кофе, залила кипятком. Добавила в одну молока, но пить не стала. Взяла в руки другую и, подойдя к Ярику со спины, прислонилась к татуировке лбом, а сбоку протянула чашку.
Ярик молча взял чашку и сделал глоток.
— Я хочу с тобой поладить, — сказала Янка, осторожно обнимая его со спины так, чтобы не помешать пить, и снова прислонилась к нему всем телом. — Только не знаю, как. Я понимаю, что ты меня спас. Спасибо.
Ярик покосился на неё через плечо и, отвернувшись, сделал ещё глоток.
— Я твоего отца знал, — сказал он, и Янка невольно вздрогнула. А потом добавил: — Тот ещё урод! Бросить дочь по уши в дерьме.
— Он думает, я не его дочь, — сказала Янка тихо.
Ярик бросил на неё ещё один короткий взгляд.
— Ты думаешь, он бы родную не бросил? — спросил он.
Янка пожала плечами. Подумав, она пришла к выводу, что папаша бросил бы любого, если бы тот не вписался в предвыборную кампанию.
Ярик свободной рукой накрыл её ладонь и сжал пальцы поверх руки.
— У нас с тобой проблема, Янка. Твои сто косарей.
— Я... — Янка прокашлялась. — Я знаю.
— У меня есть один план, но мне нужны будут ребята. Абсолютно надёжные.
Янка чуть переместилась вбок, чтобы видеть что-то кроме голой спины и шкафа с облупившимся боком. Посмотрела на заснеженный двор.
— Я подойду? — спросила она.
— Стрелять умеешь?
Янка не ответила.
— Драться – тоже нет?
Янка снова промолчала.
Ярик развернулся и, вывернувшись из её рук, прислонился к стене. Посмотрел на Янку исподлобья.
— Нахрена ты взялась вести наркоту, а? Тебе что, денег папаша мало даёт?
— Я не бралась!
— Да хорош уже врать! Мне-то пофиг, просто хочу знать.
— Я правду сказала, — повторила Янка упрямо. — Я, блять, напилась. В зюзю. И надышалась порошком. Не знаю, как вообще жива осталась. Друган мой проводил меня до самолёта, а потом мимо таможни передал этот баул. Я прилетаю в Москву — бегом в сортир. Открываю баул — там трава. Всё. Я чуть не обосралась: кругом менты…
