– Откуда это? – шепотом, но очень громко, как показалось Игорю, спросила девушка. В одной руке она протягивала ему только что полученные пирожки, другую с пустым пакетом опустила. Глаза ее округлились, словно на самом деле ей передали что-то запретное.
– Как что? Не понял? – запинаясь в словах, проговорил он. – Это отец ваш передал, я говорил, вроде, – потом, вспомнив, что тут можно только шептать, продолжил уже еле слышно. – Он сказал, что не сможет прийти сегодня, а у вас что-то нехорошее случилось с карточками. Ну и чтоб вы не были голодными…
Девушка опустила руку с едой, но продолжала смотреть на гостя пристально и испуганно.
– Откуда это? Пирожки откуда? Где вы их взяли в наше время? – продолжала говорить она так, как будто в детском саду в мирное время у ребенка обнаружила боевой автомат. – Этого не может быть… У нас в городе крыс почти не осталась, бедные животные боятся нос показать, их тут же схватят, замерзшие птицы если падают, к ним тут же десятки рук тянутся. И вовсе не за тем, чтобы согреть. Как выглядят голуби и воробьи, уже и не помнит никто… А тут – пирожки! – медленно произнесла удивленная девушка, словно в это время пыталась сама придумать ответ.
Чтобы избежать дополнительных вопросов, Игорю ничего не оставалось, как повторить, что это продовольствие попросил его отнести Федор Алексеевич. И это была абсолютная правда. А уж где он их взял – пришлось промолчать.
«Если учительница и узнает, как дело было на самом деле, то Игорь уже будет далеко, лет так за семьдесят с хвостиком отсюда. И его обман никому никакого вреда не принесет, единственное, что случится, – девушка наконец поест! А ради этого можно и слукавить», – так подумалось Игорю, и он успокоился.
«Красная шапочка» в это время отвела пристальный пронзительный взгляд от визитера и задумчиво, погруженная в свои мысли, опустила голову. При этом она автоматически положила пирожки обратно в пакет, но не выпустила его из рук. Затем медленно молча сняла берет и повесила на вешалку, освободилась и от пальто, его примостила там же. Разулась, поставив обувь за дверью в угол, где она не будет мешать. Потом снова встала во весь рост перед Игорем, но уже не глядя на него. Глаза ее блуждали, избегая встречи с глазами мужчины.
Пока она раздевалась, он успел разглядеть ее. Пугающую худобу не могла скрыть даже толстая серая кофта с большим подвернутым воротом. Черные чулки, обычно облегающие, тут выглядели, как свободное спортивное трико. То есть ножки оказались настолько тоненькими, что больше походили на прутики в бордовых теплых носочках.
Такого худого человека ему еще не приходилось видеть.
Когда она встала задумчиво и нерешительно перед ним, Игорю удалось повнимательнее рассмотреть ее. Большие светло-синие удивленные глаза, тонкие точеные темные брови. Длинные ресницы, как крылья мотылька. Аккуратный прямой остренький носик иногда шмыгал еле слышно, видимо, этим тоже выражал неуверенность. Острота его была, скорее всего, приобретенная. Поскольку и плечи, и скулы, и все остальное было странно заострено. Маленький ротик с плотно сжатыми пухленькими губками, давно не знавшими помады, слегка играл уголками, выражая неловкость.
Трудно сказать, была ли девушка красавицей. Так почему-то подумалось невольному оценщику. В ней все казалось так естественно, просто. «Да, пожалуй, это и была истинная красота, так она и выглядит», – решил он и тоже опустил с глаза.
