– Ты, Егорыч, только коробейников понадёжней подбери, чтоб посовестливей!
– Да, это ты правильно сказал, Николай Матвеевич! Деньги счёт любят!
– Степан Егорыч! А может из старух нам продавцов скомплектовать? Эти точно не прогадают! Ещё и в наваре останутся!
– Я, товарищи, считаю предложение стоящим, – председатель хмурил брови, отгоняя последние сомнения, – не пропадать же добру! На том и порешим!
На следующий день, в пятницу, две подводы с огурцами отправились в Камышин. За бригадира на передней подводе, управляя вожжами, торжественно восседал старый казак Савелий Прокопьевич. С ним рядом устроилась, подстелив на дощатое сиденье старенький зипун, дородная Матрёна Терентьевна. Заднюю подводу возглавила бабка Евлампиевна.
В воскресенье вечером Степан Егорович, довольно потирая руки, актировал барыши и слушал восхищённые рассказы бригадира.
– И вот мы, значит, к обеду до свояка добрались, и давай наводить справки! Бабки мои по домам разбрелись и к вечеру к нам уже народ потянулся. Ну, а что говорят, хорошие у вас огурчики, даром, что кривые! В бочках, говорят, посолим, а в зиму с картошечкой – милое дело! В субботу распродали уже три четверти привоза!
– А на базар-то ездили? Ну, а как же! Ящаков пять отвезли на базар. Бабки мои гостинцев домой набрали, мне вот махорки перепало.
– Ну, молодцы, коробейники! Соберём вам таким макаром ещё подводы четыре. Пока не перезрел товар – самое время продать!
Заглянул на огонёк Кожин.
– Здорово, Прокопыч!
– Здорово, секретарь! Вот, отчитываюсь перед Егорычем о выполнении задания.
– Берут, значит, нетоварный огурчик?
– Ещё как, Фёдор Иванович! Самая заготовка у людей на зиму начинается! Только дай!
– Ну, иди, отдыхай, дед. Растряслись, поди, за дорогу-то?
– И то верно! Прощевайте, спокойной вам ночи! А то и впрямь старуха моя заждалась.
Старик, поскрипывая половицами, поковылял к выходу.
В дверь, постучавшись, заглянула учётчица Зина Петрушова:
– Степан Егорович! Ну, мы тебе больше не нужны?
– Идите, идите, отдыхайте, девчата! Мы тоже сейчас пойдём.
Оставшись вдвоём с секретарём партячейки, Ситников заговорщицки подмигнул Кожину:
– Ну, что, Фёдор, по маленькой? Отметим это дело?
– Давай, Степан Егорович, где наша не пропадала!
Выпили по стакану водки из початой бутылки, стоявшей в председательском шкафу. Закурили. Телефон затрезвонил громко и как-то неожиданно тревожно.
– Ситников, ты? – голос на другом конце провода показался Степану Егоровичу знакомым.
– Я, я это! А это ты Пал Петрович? – узнал председатель своего старого друга, заведующего орготделом райкома партии Коновалова. Что случилось? Почему так поздно звонишь?
– Мне поручено передать тебе, чтобы в шесть ноль-ноль был у секретаря. Да, заварил ты кашу, герой!
– Объясни, не понял?
– Да что тут объяснять тебе? Вроде, не маленький! Ты почему в обход райвнуторга сельхозпродукцию реализуешь? Почему в дирекцию рынка не сдал?
– Как не сдал? Сдал немного, Пал Петрович. А ведь не выгодно это колхозу. Мне вот напрямую населению выгоднее продать!
– Вот завтра перед Валентином Григорьевичем и будешь свою спекуляцию оправдывать! А пока всё! Делай выводы!
Задолго до первых петухов, так и не прикорнув, председатель уже спешил по срочному вызову в райком. Степан Егорович по простоте душевной и в страшном сне предположить себе не мог такого поворота событий! Так его ещё ни разу в райкомовских стенах не встречали.
