(Не)возможное счастье - страница 24

Конечно, Макс действует на меня, мешает сосредоточиться, да один его вид вызывает бурю эмоций! Но я смогу с этим справиться. Просто надо отпустить себя.

Пора поплакать. Беспомощность, грусть, обида, страх — это всё сидит во мне, как бы порой ни казалось, что уже нет. Надо, чтобы вышло вместе со слезами. Раньше я не позволяла себе плакать. Хотела быть сильной. Мама держалась, а потому я решила, что тоже не имела права опускать руки.

Но сейчас, когда я уже выхожу из ресторана и забредаю на ближайший сквер, остаюсь одна. Наедине с собой. Пусть уже и довольно близко к офису — это не имеет значения. Слёзы уже начинают подступать комом в горле.

Стоит только вспомнить, как задерживали папу… Первый мой с мамой визит в тюрьму… Наглую и самодовольную физиономию Макса, его ухмылку в лифте, пошлые намёки, моё вынужденное терпение…

Опускаюсь на первую попавшуюся скамейку и даю волю слезам, жалея себя, папу, маму, даже Арину, у которой теперь всё хорошо. Я и не думала, что во мне столько слёз. Глаза уже начинают болеть.

Я прохожу через все круги горечи — от самой сильной и почти разрушительной до безобидной и почти ничего не значащей. Постепенно всё сильнее успокаиваюсь и настраиваюсь на флирт с Максом. Это больше не пугает и не вызывает боль.

Кажется, я готова…

Переживания отступают, оставляя холодный разум и почти равнодушие к любым действиям. Я настолько настраиваюсь к взаимодействиям с Максом, что даже не удивляюсь, почувствовав вдруг объятие. Это он. Не нужно и смотреть, чтобы знать наверняка.

Я помню его руки и себя в них. Его прикосновения всегда обжигают. Вызывают дрожь. Заставляют чувствовать себя беспомощной. И даже перестройка сознания это не убирает.

Но ничего. Я смогу справиться. Вот и сейчас не отталкиваю его, позволяю обнимать меня. Вот только расслабиться никак не получается.

Макс укутывает объятиями, дарит тепло. Успокаивающе гладит. В его руках почти уютно, если только не помнить, кто он. А я всё-таки помню.

Интересно, как давно он заметил, что я плачу? Вышел из офиса, чтобы найти меня? А вообще да, обеденный перерыв уже давно должен закончиться.

Мысли то лихорадочно прыгают от темы к теме, то словно отключаются вовсе. Нервная дрожь всё ещё проступает по телу. То ли от недавних слёз, то ли от близости Макса.

Наверное, надо объясниться. Не хватало только, чтобы он воспринял мои слёзы на свой счёт. Или ещё непонятно как.

Решение находится быстро.

— Я… — мой голос немного дрожит, и я зачем-то всхлипываю. — Из меня никакая секретарша. Слышала ваш разговор, я… У меня всё из рук валится…

Получается правдоподобно, ведь это всё-таки немного задевает и на самом деле. Я даже снова чувствую слёзы по щекам, уткнувшись в грудь Макса.

Слышу его сердцебиение. Чувствую дыхание. Мурашки гуляют по моей коже, и только плач и роль задетой гордости помогают отвлечься от чуть крепче обнявших меня сильных рук.

— Тшшш, — негромко успокаивает Макс, снова гладя по волосам. А я вдруг начинаю чувствовать его ладонь, гуляющую в районе моей макушки так остро, словно пальцы проходятся по оголённым нервам. — Захочешь, расскажешь, в чём на самом деле причина.

Уверенность в его голосе провоцирует меня чуть отстраниться, чтобы машинально посмотреть в его лицо.

Чёрт. Как оно близко. Память снова напоминает поцелуй. Голова словно кружится.

Но у меня всё-таки получается призвать себя сосредоточиться на другом. К чёрту что было вчера, нужно вернуться в реальность.