Не все люди живут одинаково - страница 22

– Вы уверены, что в составе достаточное количество металла? А у кусочков острые края? Надо, чтобы они сразу резали лапы, иначе все бесполезно. А сколько времени нужно, чтобы это начало действовать? Двадцать четыре часа? Бля, а нельзя как-нибудь сделать побыстрее?

Дератизатор провел в нашей комнате час, вроде все промазал и позатыкал. Ему пришлось сходить и принести еще мешок штукатурки и еще мешок металлической крошки. Когда он закончил, он помыл руки в нашей раковине, посмотрел на безупречно чистую салфетку на унитазе, потом внимательно посмотрел на нас с Патриком.

– А кто из вас так боится мышей, интересно?

Хортон, помолчав, признался, что это он. Служащий, улыбаясь, собрал свой инвентарь.

– О бля, я нисколько не сомневался!

Январь месяц в Монреале один из самых холодных в году. На этой неделе температура достигла минус 32 градусов. В наших камерах, несмотря на отопление, было не больше 14 градусов. Нам раздали дополнительные одеяла. Они были из акрила, и у них был странный запах, который напоминал запах некоторых резиновых игрушек китайского происхождения, произведенных из старых автомобильных покрышек путем переработки. Ночью мы спали в одежде. Днем натягивали на себя два-три свитера, чтобы не было так холодно.

Крысы тоже вымерзли в подземных переходах тюрьмы, да еще их лишили обычных выходов – вот они и не стали наносить нам повторный визит. Настроение Хортона заметно улучшилось. Он вновь обрел всю свою самоуверенность и желание выпустить кишки доброй половине человечества.

– Знаю я одного из тех типов, которые сегодня появились. Жулик тот еще. В Монреале лучшего не найти, если надо скупить краденое. Прям в тот же день все сделает. Я сказал, ты запомнил, да? Но когда ты врубишься, что ему от тебя за это надо, ты поймешь, что парень явно не работает на Армию спасения. И к тому же этот говнюк постоянно носит с собой перо, ну ты понимаешь. Думаю, он за сутки здесь уже заточку сделает. С ним все ясно, у меня сомнений нет, что он плохо кончит. В один прекрасный день сам нарвется на нож, и его разрежут на кусочки. Как они там в Библии говорят, кто поднял заточку, от нее и помрет. – С этими словами лучший из известных мне толкователей Священного Писания заворачивался в одеяла, детально перед тем проверив, что все трещины в стенах по-прежнему тщательно заделаны магическим металлическим составом и вредные грызуны не имеют возможности пробраться в камеру.

Невзирая на холод в помещениях, кормили нас все так же плохо. Сегодня нас потчевали бурой курицей с зеленым горошком, который в микроволновой печи разморозили лишь наполовину. Иногда в такие моменты гастрономического угнетения – ведь в тюрьме прием пищи является одним из важнейших моментов в течение дня – я думал даже не о еде, которую готовила мать, поскольку она не любила заниматься кулинарией и покупала готовые блюда, а о тех потрясающе вкусных обедах и ужинах, которые в Скагене стряпал мой дед Свен; они подавались с брусничным соусом, пробуждающим во рту незабываемые кисло-сладко-соленые ощущения.

В этот вечер было так холодно, что мне не удавалось заснуть. Я слушал, как шумит вода в канализации, как кашляют люди. Иногда долгие спазматические приступы доносились с других этажей. Эти звуки, искаженные и приглушенные расстоянием, напоминали крики и стоны диких зверей.

Приходил отец. Мы болтали с ним о том о сем, он быстро перевел разговор на свою машину Ro 80. Он интересовался, в частности, что стало с этой машиной, когда он уехал из Тулузы в конце 1975 года. Я знал ответ, но предпочел держать его при себе. Я знал, что отцу это будет неприятно и больно. Потом к нам присоединились Вайнона и Нук. Это был прекрасный момент мира и покоя. Мы сидели вместе, живые и мертвые, прижавшись друг к другу, и каждый старался дать другому то, в чем он больше всего нуждался, чего ему так сильно недоставало: немного тепла и сочувствия.