Не втиснуть жизнь в четыре строчки… - страница 12
Пусть твоей разъясняет Капризности:
Дружба – это искусство дистанции,
А Любовь – есть искусство близости!
Две ночи с тобой
На плече пожар твоих волос.
Дым от сигареты «на двоих».
И рассвет, прохладен и белёс,
Гасит трепет губ и рук твоих.
Горизонт с полоской голубой.
Лишь сердца отчаянно стучат.
Так напоминаем мы с тобой
За день наигравшихся волчат.
Сладкою истомой дышит плоть.
Зубоскалит месяц молодой,
Видя, как боюсь я уколоть
Свежесть щёк щетиною седой.
Выдаёт мне глаз твоих елей
То, что ты ко мне не холодна…
Помни обо мне, но не жалей
Ночи, нами выпитой до дна!
За стол совсем пустого караоке,
Согретые салюта чередой,
Мы сели, веселы и «одиноки»…
Но в зал вошёл мужчина молодой.
Тебе желал «звезду» и «ночи длинной»
Я в песне, нелюбимой с этих пор.
А ты жила охотой, жадной, львиной,
Лишь на него нацеливая взор…
Поддавшись искушенью и азарту,
Ты, раскрутив Фортуны колесо,
Мою любовь поставила на карту…
И в День Победы проиграла всё!
Я отдаюсь судьбе своей на милость.
Один встречая новую зарю,
За крик души, за всё, что не случилось,
Я, всё равно, тебя благодарю!
Поговори со мною в ЛЯ-миноре
Не лги, кукушка – столько не живут!
Да, столько мне и самому не нужно:
Дни потекут размеренно-натужно
С вопросом: «А кому ты нужен тут?»…
Мне и полстолька – много одному,
Коль не звучать с тобою двухголосьем.
Вы заберите и весну, и осень,
Мне и они без милой ни к чему!
Остаток дней заполню до краёв —
Как шоколад, и сладок он и горек.
Быть может, ты за мой присядешь столик —
Я разделить с тобой его готов.
В ночей остатке растворимся мы
И растворимся бережно друг в друге,
Не замечая ни дождей, ни вьюги,
Не различая лета и зимы…
По жизни я всё также одинок —
За столик мой ты так и не присела.
Душа моя не ощущает тела,
И не допит всего один глоток…
Моя гитара, не оставь меня,
Лишь ты со мною в радости и в горе.
Поговори со мною в ЛЯ-миноре,
Поговори, сударушка моя!
Чубушник
Укрытая чубушника кустом
От фраз, сюда ещё не залетевших,
Рассвет встречает в скверике пустом,
Обняв друг друга, пара «сумасшедших».
От нежности, заполнившей сердца,
Забыто всё – и сон тревожный мамин,
И нарочито строгий взгляд отца,
И «завтрашний» ответственный экзамен.
Не разомкнуть сплетенья этих рук,
Не вырваться из сладостного плена…
Нескромно солнце заспанное вдруг
Свой луч Ей положило на колено…
Я мыслями вернулся в Питер…
Так «цепляют» слова
Закорючками литер…
Хоть мой дом и Москва,
Я люблю тебя, Питер,
Твои руки мостов,
Обращенные в небо,
И задумчивых львов…
Как давно я там не был!
Кратких белых ночей
Не допил «молока» я
У Ростральных «свечей»…
Вот ведь, штука какая!
На смерть Александра Абдулова
«Ваганьково» в слезах… в который раз…
Холодный ветер, стиснутые скулы…
Ушёл пресветлый человек от нас,
Сын Мельпомены Александр Абдулов…
В конце спектакля, выйдя «на поклон»,
Ты видел зал, восторженные лица…
Теперь не ты пришёл к нему, а он,
Чтоб твоему таланту поклониться!
Людской поток, и в каждом горле ком,
Цветы, венки и траурные ленты…
Ссутулил плечи «маленький» «Ленком»,
В последний раз звучат аплодисменты…
«Ваганьково» в слезах… в который раз…
Течёт рекой людская вереница…
Ты будешь жить, ты будешь среди нас,
Пока твой образ в памяти хранится!
«Ваганьково» в слезах… в который раз…
Портрет
Мне Любовь заказала портрет из стихов.
Я полжизни искал идеальную строчку,
Но, увы, тот портрет до сих пор не готов —
Невозможно его написать в одиночку…
Кожа мыслей моих расцарапана в кровь
От бездарных эскизов, изорванных в клочья.
Похожие книги
Вторая книга стихотворений «Не втиснуть жизнь в четыре строчки…». Стихи разных лет. Городская, пейзажная и любовная лирика.
…Воздух в старом доме был довольно затхлый. Чарли отпустила парадную дверь, и створка захлопнулась у неё за спиной, отсекая крики ребят, игравших на другой стороне улицы. Тишина давила, как душное одеяло… И пахло здесь как-то странно – сушёными цветами. Чем-то мёртвым.Чарли собралась уходить, когда заметила краем глаза какое-то движение. Стена напротив окон больше не была пустой. На вылинявшие обои легла тень детской колыбели, удивительно чёткая,
Как бы преступники ни гордились своей изобретательностью, все их уловки бледнеют перед аналитическими способностями адвоката Перри Мейсона. Он вынужден расследовать убийство известного частнопрактикующего врача, при жизни злостно уклонявшегося от уплаты налогов.