Хотя почему были? Они и сейчас там. Несмотря на то, что в какой-то момент у меня был порыв порвать их и выбросить, чтобы до историка хоть как-то дошло, насколько аморальны его действия и намерения.
Он забирает пакет, и наши пальцы на короткий миг соприкасаются. Вот только на очень короткий — резко одёргиваю руку, будто обожглась. И плевать, что Дмитрий Сергеевич это видит.
К счастью, он никак на это не реагирует, кладёт пакет куда-то в ящик у стола, доставая оттуда довольно стильную красную обёртку, которая, судя по объёму, скрывает в себе какую-то вещь.
Настороженно смотрю на неё, чувствуя, как всё больше сдают нервы. Особенно, когда Дмитрий Сергеевич приближается. Стоять тут перед ним как ни в чём ни бывало, будто просто преподаватель — почти нереально. Требует таких усилий, что изнутри разрывает.
— Твоя блузка, — историк протягивает мне свёрток. Недоверчиво смотрю на него, взгляд на Дмитрия Сергеевича упорно не поднимаю, хмурюсь. — Я ведь тебе её должен был, бери. Там больше ничего нет, только она, — тогда добавляет он, словно бы успокаивающе.
Я поджимаю губы — если изначально, когда увидела распахнутую дверь, думала, что мне легче будет, если Дмитрий Сергеевич раскаивается, то теперь понимаю, что вот совсем нет. Не факт, что он так странно себя ведёт именно из-за чувства вины, но мне в любом случае только сложнее становится. Это всё очень ощутимо погружает во вчерашнее.
— Практические работы, — принимаю блузку, запихиваю в сумку и достаю оттуда распечатки.
На этот раз не протягиваю, мимо Дмитрия Сергеевича прохожу, к столу подношу практические и опускаю их туда. Кажется, довольно сильно это делаю, звук громкий получается.
Так и замираю возле стола, бушующие внутри эмоции на какой-то момент застилают глаза. Ну вот, не собиралась выплёскивать раздражение грохотом практических о стол, но выходит так, что этот непроизвольный звук моментально атмосферу накаляет.
Словно в нём слишком много громкого было. И я сейчас совсем не о коротком звуке — там другое, вчерашнее, наружу вылезает. Так ощутимо, что и Дмитрий Сергеевич это чувствует, я уверена.
Он не спеша подходит ко мне, а я не шевелюсь и не разворачиваюсь. Долбанное оцепенение.
— Ира… По поводу вчерашнего…
— Проверьте работы, Дмитрий Сергеевич, — резко отчеканиваю я. Нет сил слушать этот странный надрыв в его голосе и вообще погружаться в происходящее. Да даже стоять тут всё сложнее даётся. — Вспомните, наконец, о своих обязанностях.
Жёсткость и лёд в моём голосе даже меня поражают. Уверена, что более доходчиво донести необходимость перейти, наконец, к делу, никто бы не смог.
Дмитрий Сергеевич шумно вздыхает, медлит немного, но всё-таки занимает место напротив меня. Садится в кресло, и его примеру следую я — остановилась как раз совсем рядом со стулом, обходится без лишних движений.
Историк берёт мои практические, а я упорно стараюсь думать только о них, готовиться на вопросы отвечать…
— Мне нет оправданий, я знаю, — неожиданно нарушает молчание Дмитрий Сергеевич. Вымученно как-то говорит, совсем непривычно. — Я должен был сразу понять, что ты врёшь мне про свой опыт, и что в тот клуб ты вчера пришла в первый раз.
Если вам понравилась книга, поддержите автора, купив полную версию по ссылке ниже.
Продолжить чтение
