Я пялюсь на нее, ничего не понимая. Ее щеки загораются. Женщина смотрит в сторону, съеживаясь от неловкости.
И меняет тему.
– Я бы хотела послушать о вашей жизни в Лондоне.
У меня пропадает дар речи. Я не знаю, о чем она говорит. Я никогда не жила в Лондоне. На одном дыхании женщина засыпает меня вопросами. В какой части Лондона я жила? Много ли я ездила по Великобритании?
Я хочу сказать ей, что она путает меня с кем-то другим. Последний раз я была в Европе, когда на шесть месяцев отправилась туда в турпоход с друзьями после окончания колледжа. Я определенно никогда там не жила.
– Должно быть, вы еще акклиматизируетесь, – предполагает Джоузи. – Мне всегда необходима парочка дней, чтобы прийти в себя, когда я прилетаю из Европы.
Акклиматизируюсь? Может, поэтому я чувствую себя такой слабой.
Джоузи быстро отводит меня в кухонную зону офиса. Она переделана в открытую зону отдыха, заставленную всевозможными столами и стульями белого и лаймового цветов. Огромный белый стеллаж с ярко-зелеными папоротниками, посаженными в белые горшки, служит живой перегородкой, отделяющей эту зону от остального офиса. Девушка заваривает нам кофе в сияющей новой кофемашине, болтая о «Культуре».
Она говорит так, будто я в курсе всех изменений в журнале. Я не в курсе. Совсем наоборот, я в шоке от того, что Джоузи мне рассказывает.
Выясняется, что не только интерьер редакции поменялся. Журнал был поглощен европейским издательством. Произошли радикальные изменения в стратегии. Теперь упор делается на более молодую аудиторию, миллениалов. Помимо журнала, большое внимание уделяется интернету и социальным сетям. Ходят разговоры о том, чтобы выпускать бумажную версию журнала раз в четыре месяца.
– Я едва ли узнаю здесь кого-то. Весь штат поменялся.
– Реструктуризация. Многих людей уволили, – объясняет Джоузи.
Я потрясена тем, что Фрэнк, мой редактор, и Соня, редактор-стилист, были сокращены вместе с Натали и другими сотрудниками. Бедная Натали. Она мать-одиночка. Ей действительно нужны были деньги, и она любила свою работу.
– Мы работаем с острыми темами. Поэтому на должность исполнительного редактора наняли Нико и поменяли весь редакторский состав. Более молодая команда должна отражать возраст нашей новой читательской аудитории. Тед, как известно, – она многозначительно замолкает, – перевелся сюда несколько месяцев назад, чтобы вести коммерческие дела. Но сейчас их нет в редакции.
– А где они? – спрашиваю я во многом потому, что от меня ожидается какой-то интерес.
– Нико в Лос-Анджелесе на съемках фото для обложки. Тед на больничном. Очень не вовремя. Им бы очень хотелось быть тут, чтобы поприветствовать вас.
Джоузи продолжает щебетать без умолку, а я пытаюсь осознать все изменения, произошедшие с журналом. Все наперекосяк. Мне необходимо снова взять контроль над ситуацией. Чтобы это сделать, мне нужен ноутбук, где я смогу проверить почту и освежить память. Не может быть, чтобы я выпала из жизни на, кажется, годы.
– На самом деле, – высоким голосом начинаю я, – Тед просил меня зайти… чтобы поработать над проектом, – я становлюсь более уверенной, когда лгу. – Он должен был организовать для меня рабочий ноутбук и рабочее место. Надеюсь, он не забыл.
– Приближается день его свадьбы, и Тед становится все забывчивее, – она прикусывает губу и краснеет, будто сказала что-то неуместное. Понятия не имею, о чем она говорит или почему меня это должно заботить.
