Но, извините, ничем не могу помочь. Даже если бы не было вечернего инцидента в его кабинете, я бы все равно не смогла ответить иначе.
Поднимается, обходит вокруг и отодвигает мой стул, сразу же приобнимет за талию. Причем довольно уверенно кладет ладонь, словно я только что не распиналась перед ним, объясняя, почему мы не будем встречаться.
— Вячеслав Александрович, — пытаюсь отстраниться, но его хватка очень крепкая. — Может, я лучше сама как-нибудь доберусь? На такси...
— С чего вдруг? Откуда забрал, туда и доставлю. Не бойся, насиловать не собираюсь. И вообще, послушай, я почему предлагаю забыть и начать знакомство заново? Дело вот в чем. Я бы никогда не сделал того, чем угрожал в кабинете. Это была, скажем так: проверка. И ты ее прошла. Мне понравилась твоя реакция.
— Проверка? — вскрикиваю то ли от возмущения, то ли от изумления.
— Да. У тебя отличный боевой характер. Ты мне подходишь.
Подхожу? Черт! Мне что, надо было плакать и умолять не трогать меня?
— Д-для чего? — спрашиваю, заикаясь.
— Скоро узнаешь, птичка. А пока смирись с мыслью, что я выбрал тебя.
Легонько касается костяшками пальцев моей щеки и улыбается как ни в чем не бывало.
Я не отвечаю на улыбку, а как зомби следую за напором его властной руки, выводящим меня из ресторана. Боже, во что я ввязалась, а? Покоя не дает предчувствие, что скоро не только Туманова придется вытягивать из западни, но еще и меня?
Одна беда — в отличие от Никиты, у меня нет друзей-миллиардеров. И девчонки мне тут не помогут. И даже родственники. Я не решусь подставить их под удар.
Что же делать? Для чего я ему? Почему я? Полно же девушек кругом, которые с радостью согласятся на все условия. Но ему приспичило выбрать мою несогласную с его предложениями персону.
— Почему именно меня тоже не скажете? — пытаюсь узнать хоть что-то.
— Потому. Не понимаю, чем ты недовольна? Другие бы на твоем месте были счастливы.
Ну вот опять! Другие, другие...
— Так и выбирайте других! Зачем вам я, если я не-хо-чу!
Издевается он, что ли?
— Это одна из причин, между прочим, — заявляет весело. Открывает дверь, выпуская меня на улицу. Дико хочется взвыть и удариться головой о стену. Идиотизм!
Но могу ли я что-то изменить? Понятия не имею. Мне нужно всё обдумать.
Для начала понять бы, нужна я ему для личного пользования или как журналист, или вдруг другие есть мотивы. Первое более вероятно, но от того не менее противно. Не хочу я с ним спать!
Но судя по упрямому выражению лица, спрашивать меня никто не планирует. Надо срочно искать пути к отступлению. Пробить почву, что я могу сделать на случай, если придется более жестко отказывать ему.
Ох, ну как же меня угораздило-то? Господи. Смогу ли выбраться из западни?
Сажусь в машину молча, не смотрю на него. Всю дорогу пялюсь в окно, игнорируя любые попытки завести разговор. В итоге он тоже молчит. Вот и отлично. Не дождется от меня доброй воли. Захочет что-то получить — пусть заставляет. Сама ни за что не соглашусь!
— Зря ты так. Все равно придется делать, как хочу я. Свыкнись с этой мыслью. Через три дня увидимся, — заявляет он, когда паркуемся у моего подъезда. Сволочь! Выхожу, не прощаясь, еще и громко хлопаю дверью, ловя в зеркале бешеный взгляд Бори. С дуру показываю ему язык, сама себя тут же ругаю. Детский сад. Перед тем как отъехать, заднее стекло опускается, и карие глаза приковывают меня к месту. Произносит совершенно обыденно, — тебе станет легче, когда смиришься. Поверь.
