– Ну вот это уже другой разговор, – удовлетворился таким раскладом Фрол.
Он упорхнул, а я завалилась обратно на перину и задумалась о том, как много неоконченных дел у меня осталось в мире живых. Муж, сын, Шабаш, Карпунины, открытый целебный источник в Лесном. Там сейчас такая каша заварится… А я застряла во Тьме, и способа выбраться пока нет. Даже если Вася попытается сделать призыв, я не смогу на него откликнуться, потому что Мегин полностью меня ограничил. Фрол – единственная доступная связь. Спасибо, что хотя бы он отнёсся к моей беде с пониманием. От мелкого беса, которому ни до чего нет дела, я такого не ожидала. А от демонов даже этой малости ждать не приходится.
Нефёда жалко. И Фросю. «Чем валяться и страдать, пойди и выясни, ради чего погибли твои друзья», – сказала я самой себе и пошла искать побитого Васей и Люськой Кота Баюна, поскольку более осведомлённых сказочников в мире демонов нет, а конкретно этому я могу предложить взаимовыгодное сотрудничество. Мне нужна информация, а ему – новая молодильная яблоня взамен той, которую выкорчевали в Лесном мои спасатели. Вырастить молодой саженец демонического дерева для меня – раз плюнуть. А если сказка окажется интересной и полезной, то я и местечко для ростка в мире живых через Фрола и Васю организовать смогу. Неважно, какую цель преследует Мегин, наращивая Горынычу новые головы – за гибель друзей он мне ответит.
Глава 3. Головоломка для Горыныча
Помнится, как-то во втором своём детстве… Странно, конечно, звучит, но у меня вся судьба странная. Так вот. Лет эдак двадцать назад или даже чуть раньше я смотрела мультфильм «Летучий корабль» – мама считала, что дети должны расти на добрых советских мультиках, а не том «безобразии», которое начали снимать после развала Союза. В этом замечательном и добром мультфильме была весёлая песенка Бабок-Ёжек. Если честно, я вспомнила её только потому, что теперь за мной реально увязался чёрт. Куда ни пойду – он туда же тащится. «Плюнула на плешь ему и послала к лешему» не работает – проверяла. Я даже напевать эту песенку начала, чтобы хоть как-то ему досадить. Бесполезно.
– Откуда ты вообще взялся на мою голову? – спросила раздражённо, направляясь к небольшому пещерно-скалистому островку реальности, где в мире демонов обитает Змей Горыныч.
Осиротевший Кот Баюн рассказывать мне сказки наотрез отказался – обиделся за то, что мои друзья в мире живых его яблоню выкорчевали. Я уж и так его уговаривала, и эдак… Не купился даже на обещание нового дерева. Тогда чёрта со мной ещё не было, поскольку вонючка отлучился с докладом к Мегину и упустил момент, когда я покинула своё жилище. Он позже меня нашёл. Сразу же принялся ныть о том, что я подобными прогулками в одиночестве намеренно его подставляю. А мне не надо, чтобы он знал, чем я занимаюсь. Мне как раз в одиночестве строить козни Мегину как-то комфортнее.
– Ты сама меня в услужение взяла, – напомнил он, ответив на последний мой вопрос. – Если думаешь, что осчастливила этим, то глубоко заблуждаешься. Прогнала бы, если не нравлюсь.
– А смысл? – поинтересовалась я. – Ты же не по своей и не по моей воле сейчас ходишь за мной повсюду и нудишь. Отстанешь, если прогоню?
– Нет.
– Ну и зачем тогда вообще эту тему поднимать?
Он вздохнул и наконец-то замолчал. Демоническое существование хорошо тем, что эмоции проявляются не так остро, как у людей. Демонам они в принципе не положены, но запрещать то, что от тебя никак не зависит, глупо. После перерождения всегда остаётся что-то человеческое. Преимущественно это жадность, злоба и ненависть. У меня в самом начале так и было, но потом начало проявляться сострадание к человеческим душам, которое запретить тоже невозможно, но за его проявления есть шанс схлопотать какое-нибудь неприятное наказание. А теперь у меня эмоций полный набор. Тоска, обида, любовь… Их у демона не должно быть. Они не настолько яркие, какими были буквально вчера, а со временем и вовсе сотрутся, но конструктивно мыслить не мешают уже сейчас. Это хорошо. Останься они в полной мере, я наверняка долго предавалась бы унынию. По ощущениям очень похоже на тот короткий период, когда я магией вырвала любовь к Власову и сыну из своего сердца – осталась лишь твёрдая уверенность в том, что за мои страдания кто-то должен быть наказан.
