Мэри ощутила, как её энтузиазм начинает слабеть. Умом она понимала, что между их с Понтером встречами будет проходить двадцать пять дней, даже если она навсегда поселится в мире неандертальцев, но к этому нужно было привыкнуть. Как бы ей хотелось, чтобы нашлось решение, какое-нибудь, в каком-то из миров, решение, благодаря которому они с Понтером могли бы всегда быть вместе.
– Если ты возвращаешься со мной, – сказал Понтер, – то мы, наверное, поедем в Садбери вместе. Меня обещала подвезти Лу, но…
– Луиза? Она что, тоже отправляется?
– Нет-нет-нет. Но она послезавтра едет в Садбери к Рубену. – Когда они все вместе находились на карантине, у Луизы Бенуа и Рубена Монтего случился роман, который продолжился и после его снятия. – Кстати, – сказал Понтер, – раз уж мы все четверо будем в Садбери, можно бы было вместе поужинать. Мне так нравились барбекю у Рубена…
* * *
На этой версии Земли у Мэри Воган были два дома: она снимала квартиру в Бристоль-Харбор здесь, в окрестностях Рочестера, а также ей принадлежала квартира в кондоминиуме в Ричмонд-Хилле, северном предместье Торонто. В этот второй дом они и направлялись сейчас с Понтером – три с половиной часа на машине от штаб-квартиры «Синерджи-Груп». По дороге, сразу после съезда с хайвэя в Буффало, они остановились поесть в KFC – Kentucky Fried Chicken. По мнению Понтера, то была самая вкусная еда в мире – мнение, которое Мэри, с некоторым ущербом для своей талии, разделяла. Специи – продукт жаркого климата, изначально призванный маскировать вкус не слишком свежего мяса; народ Понтера, населяющий высокие широты, никогда свою еду ничем особенно не приправлял, так что комбинация из одиннадцати различных трав и специй была на вкус не похожа ни на что из того, что он ел раньше.
Во время поездки Мэри проигрывала CD-диски – её раздражало искать новую радиостанцию каждый раз, когда они удалялись от прежней. Она начала со сборника «Лучшие хиты» Мартины Макбрайд, а сейчас они слушали Come On Over Шанайи Твейн. Мэри любила большинство песен Шанайи, но терпеть не могла «Женщину во мне», которой не хватало её фирменного напора. Она всё надеялась как-нибудь собраться и прожечь собственный CD с этим альбомом, но без этой песни.
Они летели по шоссе, музыка играла, солнце садилось – в это время года оно садится рано, – и Мэри задумалась. Отредактировать CD-диск проще простого. Отредактировать жизнь трудно. Конечно, в её прошлом было всего несколько моментов, которые она хотела бы вычеркнуть. Изнасилование, разумеется, – неужели это было всего три месяца назад? Кое-какие финансовые неудачи. Плюс горсточка реплик, сказанных невпопад.
Но вот как насчёт её брака с Кольмом О’Кейси?
Она знала, чего Кольм от неё захочет: чтобы она заявила перед лицом Церкви и Господа, что её брака на самом деле никогда не было. Именно в этом и состояла церковная процедура аннулирования брака: в опровержении, в отрицании того, что брак когда-либо имел место.
Понятное дело, что когда-нибудь Церковь отменит свой запрет на разводы. Пока Мэри не встретилась с Понтером, у неё не было особых причин для того, чтобы свернуть отношения с Кольмом официально, но теперь она действительно хотела их завершить. И она должна была выбирать между лицемерием – процедурой аннуляции – и отлучением в наказание за развод.
Какая ирония: католик может избавиться от любого греха, просто исповедавшись в нём. Но если тебя угораздило выйти замуж не за того человека, то простого пути назад нет. Церковь желает, чтобы вы оставались вместе, пока смерть вас не разлучит – если только вы не готовы лгать о самом факте своего брака.
