Лили старалась вести себя соответствующим образом, но у нее мало что получалось. Дома она привыкла к тому, что любое проявление нежности считалось грехом, а шутки и смех являлись достаточным основанием для наказания. Они с Жан-Жаком прекрасно знали об этом и вели себя как заговорщики, но здесь-то рот никому не затыкали, поэтому Лили и терялась – не знала, как себя вести.
Тут Чарли, унаследовавший серые глаза отца и светлые волосы матери, с улыбкой повернулся к ней и проговорил:
– Итак, Элизабет, каково это – оказаться в бедламе?
– Я… Здесь все по-другому. Я не привыкла к большим семьям, – пробормотала Лили.
– Ничего, скоро привыкнете. Знаете, люди, считающие себя благовоспитанными, обычно приходят от нас в шок. Дети за общим столом?… Какой ужас! Мы что, действительно сильно шумим?
Лили кивнула.
– Да, конечно. А у нас за столом всегда сидел монах, и нам запрещалось говорить на какие-либо темы, кроме религиозных.
– О Боже! – воскликнул Чарли. И тут же добавил: – О, простите… Значит, вы решили выйти за Паскаля, чтобы было с кем поговорить о религии? Что ж, его давно пора прибрать к рукам. Что же до вашего брака, то в этом, наверное, есть смысл, поскольку вы оба – католики. Но как вам удалось вытащить Паскаля из того монастыря, в котором он себя заточил? Вот уж победа, так победа! И как все быстро сделано!
Лили густо покраснела, но тут, как ни странно, на помощь ей пришел ее муж.
– Чарли, довольно расспросов. Ты смущаешь мою жену. И вообще, все это не твоего ума дело. Так расскажи, ты и впрямь собрался в Индию? Месье говорит, что ты скоро начнешь заниматься коммерцией. Выходит, учеба в университете отменяется?
Чарли пожал плечами.
– Я предпочитаю теории практику. Меня увлекают такие предметы, как женщины, вино и песни.
– Чарли, ты вообще никуда не поедешь, если будешь продолжать в том же духе, – строго сказал его отец.
– Прошу меня простить, – с жизнерадостной улыбкой ответил Чарли. – Так вот, я собираюсь поехать в Италию и там пересесть на один из папиных кораблей – как и ты в свое время. Тебе ведь и в Индии понравилось, и в Гималаях, верно? Ты о них так рассказывал… Словно в сказке побывал! Может, ты мог бы мне дать какие-нибудь наставления или советы?
– Завтра, Чарли. Сейчас не время углубляться в эту тему. Но едва ли я смогу дать тебе те советы, которые ты счел бы полезными для себя. – Паскаль повернулся к Николасу. – Куда вы думаете его определить для начала? В Бомбейский филиал?
– Нет, не думаю, что Бомбей – то место, где Чарли мог бы проявить себя с лучшей стороны.
Паскаль кивнул и проговорил:
– Пожалуй, вы правы. Бомбей – не лучшее место для Чарли. Где у вас самые степенные и положительные сотрудники? Думаю, именно в эту контору и надо его устроить.
– Папа, я не согласен! – воскликнул Чарли, и началась нещадная пикировка со всякого рода подтруниваниями с обеих сторон.
Лили же осталась наедине со своими мыслями. Разумеется, она была удивлена всем тем, что видела и слышала. Ведь она знала, что ее муж – негодяй и ничтожество. К тому же – притворщик. Да, конечно, все эти люди очень его любили. Но они заблуждались на его счет. Да и откуда им было знать, какую жизнь вел их любимчик, покинув дом? Если честно, ее ужасно раздражало то, что все они так его обожали.
И все же… Сегодня в нем было что-то особенное, что-то такое, к чему она совсем не привыкла. И это «что-то» совершенно не укладывалось в ее представление о нем. Стоило посмотреть на то, как доверчиво прижалась к нему маленькая девочка, чье имя Лили опять забыла. А как она держала его за руку… И как внимательно он ее слушал, наклонив свою темноволосую голову…
