Приходилось признать: враг действует тонко, не лобовой силой, а манипуляцией смыслов. Это война нового гибридного типа, где лезвиями служат слова, а пулями – искажённые понятия. Победить в такой войне оружием невозможно. Надо очистить Язык, вернуть словам их исконный смысл. И тогда, возможно, люди проснутся от чары нейролингвистического программирования, увидят подмену и начнут действовать осмысленно.
Понимание острой необходимости «исправить имена» пришло ко мне постепенно. Сначала это было смутное ощущение: почему люди пишут о ЧГП, а на деле описывают ГЧП? Почему все говорят о рынке интеллектуальной собственности, но никто не осознаёт, что понятия рынка и интеллектуальных прав несовместимы, если речь идёт о свободном обмене? Чем больше углублялся в проблемы внедрения своих изобретений, тем отчётливее понимал: система заблокирована. Изобретатель, стремящийся к прогрессу, оказывается изолирован в мире симулянтов, где его труд никому не нужен, а продукты его ума либо никем не внедряются, либо похищаются для чужих целей.
Видел, как вокруг множатся конференции, форумы, гранты, обещающие поддержку инноваций. Но на практике они превращались в механизмы сбора научно-технической информации. Это не было свитием потенциалов; напротив, это был перехват интеллектуальных потоков. Внедрение случалось только в редких и декоративных случаях, чтобы создать иллюзию активности. Реальная же суть – обезоружить и лишить противника (то есть наше общество) возможности к адаптации и ответу на вызовы.
Опять это слово – «развитие» – звучит в отчётах чиновников. Только смотрим мы на факты: университеты голодают, промышленные НИИ закрываются, инженеры уходят в таксисты, учёные стареют и уходят в мир иной без преемников. Где здесь рост или прогресс? Это именно то, о чём предупреждали философы: если «развитие» становится фетишем, но не имеет в себе улучшения, то это лишь нательный крест деградации, насаженный народу. Нужно сказать правду: прогресса нет, есть лишь разрушение. И тогда проясняется картина.
Сам вспоминаю один эпизод из своей жизни: попытку наладить связь с крупной промышленной группой, которая, как говорили, заинтересована в новых технологиях. Предложил им внедрить патентоспособное решение для повышения эффективности машиностроительного комплекса. Простой, по сути, проект, основанный на аналогах времён СССР. Вместо конструктивного диалога столкнулся с потоком бюрократического словоблудия. Представители этой группы уверяли меня, что нужны «концепты диверсификации» и «адаптация к мировым трендам». Переводя на человеческий язык, они требовали безвозмездно отдать им суть изобретения, чтобы впоследствии использовать, как угодно. Про внедрение и поддержку речи не было. «Вам нужна компенсация?» – спрашивали они с удивлением, будто само слово «автор» или «изобретатель» не подразумевает справедливой оценки труда.
Когда отказался идти на эти условия, они просто исчезли, перестали отвечать на письма и звонки. Позже узнал, что данная группа сотрудничают с зарубежными структурами, выкупают технологии и собирают их под предлогом экспертиз. Это типичный случай мародёрства в научно-технической сфере.
Погружаясь в размышления, ощущал, как несистемность мышления общества тормозит любые попытки прорыва. Люди утратили понимание значимости слов. Когда-то слова «рынок», «монополия», «общественное достояние» чётко различались. Теперь всё смешалось. Монополия стала грязным словом, хотя изобретениям свойственно иметь временные исключительные права, дающие возможность планирования и защиты автора. Этот монопольный период нужен, чтобы изобретатель мог получить отдачу от своего труда, стимул продолжать творить. Лишившись этого понимания, мы теряем фундамент для прогресса.
