* * *
Верблюдов они продали, прикупили необходимых вещей. Багре – два платья вместо тех жутких тряпок, в которые она была замотана.
Исхудавшая, бледная, она часто жаловалась на боли в спине – там, куда втягивались крылья. Механизм их появления и исчезновения был Иветре совершенно непонятен. Впрочем, понимания ему и не требовалось – он умел управлять Багрой, и большего ему было не нужно.
Разве что с научной точки зрения. Иногда Иветре ловил себя на мысли, что думает о Багре не как о красивой девушке, бывшей однокурснице, а как о результате изящного эксперимента, магоконструкте, сродни недавно появившимся плотоядным и крылатым коням.
Как и любому магоконструкту, ей требовался поводырь. Такие существа не отличались умом, зачастую не были способны даже покормиться без приказа. Эти безмозглые создания требовали управления, постоянного и тщательного, кроме того времени, что проводили в наведённом сне.
Багра, конечно, была самостоятельней и сообразительней, чем химеры, но всё же не намного. Она цеплялась за него, мага, каждую свободную минуту, преданно заглядывая в глаза.
Иветре принял решение отправиться в Гатенские горы – это было сравнительно близкое и сравнительно безлюдное место. Он нанялся в охрану каравана. Маг, пусть и запечатанный, очень и очень полезен. Даже в таком искалеченном виде он был сильнее, чем десяток разбойников.
Багра всю дорогу просидела на выделенном ей месте в повозке вместе с другими женщинами. Больше молчала, почти не ела. Её считали не то сумасшедшей, не то просто забитой.
Иветре не вмешивался в её взаимоотношения с людьми. Он хотел, чтобы Багра изображала более или менее нормального человека. Нужно было сохранить тайну её могущества.
Магоконструирование на основе человеческого тела было запрещено во всем мире: и Гелиатской Академией магии, и ее основными конкурентами на западе – Братствами магов.
Казгийские ведьмы, бездновы дилетантки, просто не слышали ни о каких договоренностях. И творили, что в голову взбредёт. Если бы в Гелиате узнали, что на самом деле произошло с Багрой, её бы убили. Она слишком опасна для сбалансированной системы магической науки.
Впрочем, Иветре не был благородным спасителем – он всего лишь не желал делиться могуществом, свалившимся ему в руки, как созревший плод.
Они прибыли в столицу Гатенского княжества в самом начале осени. Столица – слишком громко сказано. Всего лишь большая деревня у подножия Зейского замка, твердыни Гатенских князей.
Единственной достопримечательностью замка были его стены – высоченные, гладкие, созданные по технологии оплавленного камня. Зацепиться там было совершенно не за что. Говорят, князьки собирали деньги на эти стены чуть ли не сотню лет, а теперь ещё сотню будут собирать на сторожевые башни.
Сама цитадель представляла собой приземистое строение, покрытое черепицей и десятком артефактов против атак с воздуха.
Старый князь с удовольствием принял на службу запечатанного, а значит, пошедшего против Гелиата мага. Сам князь воевал на стороне Камайна, женат был на камайнке и здорово сопротивлялся всем попыткам Гелиата утвердить свою власть на отрогах Гатенских гор.
Его сын, роковой красавчик, зачем-то пытался развлечь Багру при каждой совместной трапезе разговорами и шутками. Та молчала, закрываясь с каждым днём всё сильнее.
– Она нездорова, – говорил Иветре доброхотам и сочувствующим и, между прочим, не лгал. – Я выкупил её у кшелитских работорговцев. Бедная девочка. Одни Всадники знают, что она пережила.
