Вся в ссадинах. Шрамах, хоть пока и не видимых его глазам. Исхудавшая. Волосы спутаны, с головы до ног перепачкана кровью и другими жидкостями, не пойми, как выглядит в целом. Плюс не следую правилам.
Хотя, раньше, я очень гордилась своими каштановыми волосами. Особенно, когда они выгорали на солнце и некоторые пряди становились светлее. Ну, в те дни, когда очнулась после удара головой об камни.
А сейчас…
Я просто грязь. Шлюха ангелов. Хотя и не по своей воле. И не полностью шлюха. Но гордиться мне нечем. Больше нечем. У меня все отобрали. Даже выбор. Оставив лишь тонкую преграду внутри, не позволяющую уничтожить меня полностью.
Выходим мы на каком-то этаже. Свет моргает бело-голубым свечением. И местами светильники свисают с потолка вниз. Похоже, мы в том одном единственном уцелевшем здании.
Подходим к двери и прикосновением руки, ангел открывает ее.
Я так и разинула рот от удивления. Снова. Что за чудеса такие? Никогда не видела таких дверей? Неужели в процветающем времени везде были такие?
Не успеваю я насладиться чудесами бывшей цивилизации, как оказываюсь прижата к постели. Снова.
Да что же за озабоченные такие ангелы?
У них там на Небесах женщины что ли извелись?
– Как тебя зовут? – Спрашивает ангел, прохаживаясь туда-сюда вдоль кровати.
Странно, у этого с выдержкой что ли получше? Почему он сразу не набросился на меня? Зачем ему мое имя? Наверное, это проверка.
Ну уж нет. Я наученная горьким опытом.
– Грязь 177, сэр, – говорю я, прижимаясь спиной к изголовью кровати.
Он щурится. И готова поспорить – кривится от моего имени.
Ну ещё бы! Не понравилось. Неужели, он думал, что я назову свое настоящее имя? И позволю, так же, как Тартусу издеваться надо мной? Нет! Я уже прошла этот этап. Я знаю свое место.
– А как твое настоящее имя? – Наклонив голову и прищурившись на меня, спросил он. Наконец-то остановившись.
– Грязь 177, сэр. Другого имени у меня нет и не было, – выдаю я, заученную фразу. После сотен плетей и насилий.
Я помню свое настоящее имя. Вроде бы. Но запихнула его настолько глубоко, что сама же боюсь о нем думать.
– Значит, хочешь по-плохому? – Выдыхает он и расстегивает свою рубашку.
Утомительно медленно. Растягивая момент, когда я начну кричать от страха.
Но в этот раз я с каким-то неведомым любопытством смотрю за действиями мужчины. За тем, как падает его рубашка вниз. Как перекатываются мышцы на его руках и груди, пока он тянется к ремню на брюках.
Я не замечаю, но кажется, я облизнула губы.
Неужели мне нравится то, что я вижу?
Бред какой-то!
Но тем не менее, я не отрываясь смотрю на мужчину. Как спадают его брюки. И на открывшуюся мне картину. На ожившую скульптуру бога, не меньше. Его тело словно высечено искусным скульптором. Детально выведен каждый мускул. И каждая венка на его теле. Но особенно удался скульптору пах.
Если я думала, что член у Тартуса большой. То у этого ангела он огромный. Просто гигантский.
Я завороженно уставилась на его твердыню. И боюсь дышать. Не то, что пошевелиться. Этой штукой можно и убить. Я буквально вижу каждую вздувшуюся венку на его стволе. Возбужденную головку, сочащуюся влагой желания. И то, как он дергается, при каждом вдохе мужчины.
Я вновь облизнула губы.
Да что со мной такое?
– Сейчас ты узнаешь его поближе, – сипло говорит ангел, и проводит рукой по члену вверх-вниз.
Я подрываюсь с места и пытаюсь сбежать. Я не хочу, чтобы меня пытали этим совершенным на вид оружием.
