Горский, увидев своего учителя, тихо простонал, а я приготовился ко второму раунду брюзжания и ворчания, граничащего с оскорблениями, как это было в первую нашу встречу. Но преподаватель меня удивил. Обозрев кряхтящих, пытающихся подняться на ноги китежцев и наш потрепанный, но уверенно стоящий на своих двоих дуэт, старик только недовольно покачал головой и… молча отконвоировал всю нашу теплую компанию сначала во владения фельдшера, а потом и в кабинет директора.
– Как думаешь, отчислят? – поинтересовался у меня Мишка тихим шепотом.
– Без понятия, – честно признался я, поглядывая в сторону скучковавшихся поодаль китежцев. – Но вот то, что грядет вторая часть марлезонского балета, это я могу сказать точно.
– О! – Проследив за моим взглядом, Горский понимающе кивнул. С каждой минутой китежцы все больше и больше нервничали, так что сейчас это даже стало бросаться в глаза. Это притом, что разнос нашего директора они перенесли так, словно он их совершенно не касался. А вот сейчас все их спокойствие испарялось, словно влага в пустыне.
Собственно, как и предполагалось, не прошло и получаса, как дверь в кабинет директора отворилась, и на пороге появился подтянутый мужчина средних лет в форме офицера Военно-воздушного флота. В отличие от курсантов-китежцев, гость был не в парадном белоснежном мундире, а в повседневном черном кителе со знаками различия капитана второго ранга.
Бросив короткий взгляд на «своих» курсантов, офицер еле заметно дернул губой и, потеряв к китежцам всякий интерес, поздоровался с нашим директором. Тот ответил тем же, и между флотскими, бывшим и настоящим, завязалась вполне теплая беседа… под принесенный секретарем чай. Про нас, кажется, они забыли совершенно. Впрочем, ненадолго.
– Значит, это и есть те чижи, что устроили потасовку? Горский и Завидич, да? – осведомился офицер, отставив в сторону чашку с чаем, отвлекая нас с Михаилом от медитации на исходящую совершенно сумасшедшим ароматом горячую выпечку на подносе. Нормально позавтракать утром я не успел, да и было это давным-давно. А кушать-то хочется! Время уже далеко за полдень, скоро темнеть начнет!
– Да нет, Сергей Александрович, – покачал головой директор. – Это те самые «чижи», которых ваши подопечные попытались избить в стенах нашего заведения.
– Кхм. – Офицер оставил поправку без ответа. Задумчиво посмотрел на своих курсантов, потом снова на нас с Михаилом и вдруг усмехнулся: – А отчислять не хочется, да…
– Сор из избы… – поморщился директор. – Но что делать?
– Так, господа курсанты… и слушатели. Встать! – неожиданно рявкнул капитан, и нас от этого голоса аж подкинуло. Всех шестерых. – Смирно! Вольно…
Взгляд офицера остановился на нас, точнее на мне, и кавторанг поморщился. Ну да, понимаю. «Смирно-вольно» в исполнении одетого в штатское выглядит не ахти…
– Сергей Александрович? – Директор отвлек своего гостя от этого своеобразного «смотра».
– На выход, господа курсанты. Подождете за дверью, – бросил нам кавторанг и повернулся к директору.
Хотел бы я услышать, о чем они собираются говорить, но Мишка утянул меня за дверь, следом за промчавшимися лосями-китежцами.
– Ох, не нравится мне это, – протянул Михаил, поглядывая то на невозмутимого, занятого какими-то своими делами секретаря, то на закрытые двери кабинета.
– В чем проблема, Миш? – Я покосился на нервничающего приятеля.
– В странностях, – коротко ответил он, но, заметив мое недоумение, пояснил: – О чем они там могут договариваться? Зачем вообще было нас выгонять?
