Небесный шторм - страница 15

Шарль Бурнье разрывался на части. С одной стороны, он был уверен, что за ним прилетят – маяк работал! С другой – начинал серьезно в этом сомневаться. Причин тому – воз и тележка. Батарея скоро сядет, передатчик превратится в бесполезный кусок железа. Цепные псы вновь начнут прочесывать местность, и радостной встречи уже не избежать. Но идти по «усложненной» равнине тридцать или сорок километров… Как бы он ни мчался, а рассвет неизбежен, и где застигнет, неизвестно. Не пора ли перестать терзать надорванную психику?

Он задремал, очнулся от звука мотора! Начал вслушиваться. Кажется, немного рассвело. Небо на западе подернулось багрянцем, черная мгла, окутавшая пространство, понемногу рассасывалась. Мерный рокот то затихал, то появлялся. Вертолет летел зигзагами. Шарль вспотел от волнения, вскарабкался на камень. Он увидел его! Черная транспортная штуковина «Sea King» фирмы «Сикорский», принадлежащая ВМС США, выполняющая спасательные функции, неторопливо шла с востока на запад – на изрядном удалении. Он запрыгал, замахал руками, собрался что-то завопить, но опомнился – этим воплем он только обрадует охотников, рыщущих в ночи по пустыне. Ракетницу у него оторвало при катапультировании, хорошо, хоть голову не оторвало вместе со шлемофоном! Вертолет уходил, он кусал губы от отчаяния. Прошла минута, двухвинтовая машина со спасателями растворилась в дымке. «Еще не все потеряно», – резонно рассудил пилот. Сигнал они уловили, сомневаться не приходилось. Возможно, летят за кем-то другим. А позднее вернутся за ним. Но сидеть на месте становилось невмоготу. Доводы рассудка не работали. Он подхватил рюкзачок с НЗ и припустил по изрезанной местности вдогонку за вертолетом. Пока вернутся, уже рассветет, его увидят…

Забег оказался короче, чем он планировал. Он присел на корточки, когда где-то сбоку протарахтел автомат. Российский «калашников» – без вариантов. Он распластался на голой земле, учащенно дышал, боролся со страхом. Впервые мелькнула капитулянтская мысль: сколько ни бегай, а все равно поймают – днем раньше, днем позже. В этой местности поклонников Каддафи – как устриц в Ла-Рошели. И «павших шайтанов» будут искать, пока в лепешку не разобьются. Но стреляли не в него, где-то сзади – на западе. Он прислушался. Очередь повторилась, потом прозвучали несколько одиночных выстрелов – такое ощущение, что из старых берданок – и все стихло. За камнями и косогорами трудно разобрать, что происходит в трехстах метрах. Он пополз дальше, затем поднялся, стал передвигаться короткими перебежками, чертыхаясь сквозь зубы – в небе на высоте десяти тысяч метров он чувствовал себя гораздо увереннее, чем на этой чертовой земле…

Пологий косогор, он взобрался на него… и присел от неожиданности. Под холмом раскинулось небольшое поселение. Деревенька не из процветающих, полтора десятка глинобитных строений с плоскими крышами, в центре водокачка – под ливийской пустыней залегает целое море пресной воды, так что проблем с ней не бывает в принципе. Продолговатые сооружения на отшибе – видимо, овчарни, водопойные корыта, пустыри, заваленные хламом. Он всматривался до рези в глазах. Деревня спала. Спал грузовичок у крайней избы. Свет не горел, хотя имелись и столбы, и провода. Возможно, в эту местность охотники за летчиками еще не проникли – иначе давно бы тут всех построили. Интуиция подсказывала, что встреча с местными жителями – не самое подходящее в его положении. И вообще, не стоит катапультироваться над местностью, которую только что бомбил… Он отправился в обход деревни, долго стоял за одинокими деревьями, всматривался в предутреннюю серость. Рощица за дальней околицей выглядела вполне симпатично. К ней он и припустил, огибая сараи и стараясь держаться подальше от внезапно возникшей асфальтированной дороги, огибающей деревню с юга. Он крался мимо длинных овчарен, издающих умопомрачительные ароматы, мимо крохотных сараюшек. Ночь отступала, пятилась, рассвет набухал. Он оступился, споткнулся о ржавое ведро, ругнулся по французской маме, выхватил пистолет и присел. Грохот был что надо. И реакция не замедлила – с тягучим скрежетом отворилась дверь сарая, буквально рядом, и на пороге объявился зевающий паренек лет семнадцати, в дырявых мешковатых джинсах, в застиранной майке, снятой с какого-то безразмерного богатыря…