Дочку хотела я, а мой любимый мужчина, который так и не стал официально моим супругом, отговаривал меня от рождения ребенка. Когда я забеременела, то была на седьмом небе от счастья. Оказалось, мою радость Кирилл не разделяет.
– Это такая ответственность! – причитал он.
– Да, ну и что? Я же тебя люблю.
– Да и я тоже. Но пойми, мы еще слишком молоды. Что мы можем дать этому ребенку? Мы сами жизни не знаем, а чему его научим?
– Ты прав. Но раз ребенок пришел в нашу жизнь именно сейчас, значит, будем восполнять пробелы в знаниях и учиться этому. И давать эти знания ребенку. Все же не случайно, ты понимаешь…
– Да знаю, знаю! – Кирилл измерял комнату шагами и хватался за голову. – Ты даже не представляешь, каково это для мужчины, понимать, что ты ничего не можешь дать этому ребенку. Это такие затраты! Это образование! Это куча всего.
– Мне тоже страшно. Но я буду рожать.
– Ты уверена? А что скажут твои родители?
– Да мне без разницы. И мама, кстати, рада. А папе я еще не позвонила.
– Может, надо обследоваться? Мы пили алкоголь, мы не планировали все это, – Кирилл взмахнул руками. – Даже анализы не сдавали… Может, у нас инфекция, и тебе нельзя рожать?
– В любом случае я пойду к врачу и обследуюсь, – ответила я.
После сдачи анализов обнаружилось, что я совершенно здорова, о чем и сообщила Кириллу.
– Может, все-таки не будем торопиться, Марго: ведь мы так молоды.
– Я уже сдала все анализы, и я здорова. Показаний для прерывания беременности нет.
– Но я не хочу этого ребенка! И вообще, я тебя об этом не просил!
– В смысле? О чем?
– О ребенке.
– То есть ты хочешь сказать, что я сама его себе взяла и сделала? А ты тут ни при чем?
– Нет, конечно. Я просто в шоке. Я не готов. Пока еще не поздно, пойди и закажи таблетку, я узнавал, теперь так можно…
Однако я была несгибаема, как сталь. Он предал меня! Теперь по ночам я рыдала в подушку, думая о том, что раз он способен произнести вслух такие страшные слова, значит, он меня не любит.
Первый год жизни ребенка выдался непростым для нас обоих. От недосыпа я превратилась в оголенный нерв, Кирилл постоянно где-то пропадал, а помогать нам было особо некому. Все бабушки и дедушки, хоть и пенсионного возраста, по-прежнему работали, вдобавок жили мы территориально в отрыве от родственников.
Помню, кто-то приезжал на час: то мама, то папа, то свекровь, и мне удавалось немного вздремнуть, за что я была им бесконечно благодарна. Отношения с Кириллом стали портиться. Мне хотелось ласки, тепла и внимания, хотя бы просто человеческих объятий, или чтобы он меня выслушал, не осуждая. Но когда он приходил с работы, на меня обрушивался шквал критики.
– Это что такое? – указывал он пальцем на плиту.
Пристально рассмотрев белую поверхность, я обнаружила небольшое пятнышко размером с точку.
– Я помыла плиту.
– Не домыла. Видишь?
– Вижу.
– Надо вытереть.
– Хорошо.
Почему-то мне не приходило в голову сказать, что если его что-то не устраивает, то пусть перемывает плиту сам. Ведь я приготовила обед к его приходу и все за собой убрала, осталась лишь маленькая черная точка. Через некоторое время он снова находил, к чему придраться.
– Чем это у нас пахнет?
– Я суп сварила.
– Из чего это? – спрашивал он, наморщив нос.
– Из рыбы.
– Не люблю такое.
– А у нас ничего другого нет.
– Ладно, наливай.
Кирилл долго осматривал тарелку с дымящейся ухой и осторожно пробовал.
– Похоже на похлебку.
